Как мы не стали олигархами…. Александр Андроник

– 3 шт., 3 ст. ложки растительного масла, соль.

      Баклажаны почистить, порезать вдоль на пластины толщиной 0,5см, сложить в миску, посыпать слегка солью, оставить их на полчаса.

      Раскалить толстостенную сковороду. Расстелить бумажные полотенца в три слоя, разложить на них пластины баклажан, сверху промокнуть также бумажным полотенцем и смазать растительным маслом. Смазанной стороной положить на сковороду и уже в сковороде смазать обратную сторону баклажан растительным маслом. Закрыть плотно крышкой, крышка должна быть стеклянной, потому что, как только она изнутри покроется каплями пара, протрите ее бумажной салфеткой и переверните баклажаны, они не должны сильно поджариваться, тем более, подгорать. Сложите готовые баклажаны в тарелку, выключите огонь и поставьте эту тарелку в сковороду, накройте баклажаны бумажными полотенцами, потом саму сковороду крышкой и оставьте на 5 минут. За это время все баклажаны станут одинаково мягкими и пропитаются соком.

      Баклажаны, или синики, как их называли на юге, было одно из самых любимых блюд. Тогда мало кто пользовался майонезом, и потому ели плоские дольки этого овоща, поджаренного на растительном масле и в горячем виде, когда неуместен майонез, и холодными, когда особо проявляется вкус хорошо вымоченного в воде баклажана, чтобы не горчил, и появляется в нем почти что сладость и легкий ореховый привкус.

      Для жарки баклажан в доме была специальная сковорода, из какого металла она была сделана угадать со временем было невозможно, но время тогда диктовало один материал – чугун. Тогда еще о концерагенах никто не слышал и потому баклажаны были прожарены на совесть, но без горелых ошметков. Обмазывали их сметаной, той самой в которой стояла ложка, вкус ее передать с годами трудно, но она была пластична, а иногда тянулась за ложкой легкой струйкой, перебить которую можно было только языком.

      Сочетание слов «сметанный продукт» и в голову не приходило, потому что молочница, разносившая по утрам молоко и сметану выговаривала всего одно слово, притом так громко, что будила всех: «Молеко, молеко!» – и этого было достаточно для определения качества всех продуктов, умещавшихся у нее в корзине. За плечами у этой товарки было не менее сорока килограммов поклажи, а точность ее появления можно было сравнить с легендарными японскими поставщиками сырья. «Когда Вы поставите свой товар? Завтра. А если Вы не сможете или заболеете? Тогда это сделает мой сын. А если и сын не сможет? Тогда мой брат или кто-то из родственников», – и так далее, до седьмого колена.

      В бидонах утренней молочницы был один замечательный продукт, его было не так много, не сравнить с коровьим, и это было буйволиное молоко. После кипячения на нем образовывалась в холодильнике пенка, так мы называли сливки, толщиной с палец, было совершенным пищевым развратом действо, когда мы с матерью, по вечерам, пили это холодное, из холодильника, молоко, закусывая еще тем, «гвардейским» шоколадом. Чистить зубы перед сном не было принято и этот коктейль из налипшего на зубы шоколада с кремовым вкусом сливок доставлял чувство полного благополучия и довольства.

      Но