Тяготы быстротекущей жизни…. Ак-Патр Алибабаевич Чугашвили

у меня мыслишки… Завтра покумекаем, давай дрыхнуть…

      Проходя мимо тумбочки дневального, Мох щёлкнул по носу здоровенного духа Амфалова – соберись сучёныш, я завтра заступаю, а это значит, что ты в наряде и сегодня и завтра, понял? Будешь въёбывать до тех пор, пока твои закалённые сибирскими морозами полупопия не задымятся…

      Подъём сопровождался массовой беготнёй офицеров по казарме, слышались возбуждённые голоса, крики и ругань. Опухший спросонья Мох спросил у дневального – что за хай?

      – Говорят, Шишкин повесился…

      – Што? Мать твою…

      Из туалета вышел Николаич – слыхал?

      – Да… я знал, что он алкаш,…но… чтобы из – за этого вздёрнуться… это…

      – Рота! Строиться в спальном помещении!

      Старший прапорщик Хобосев нервно ходил вдоль строя, ожесточённо пожевывая правый ус, и смачно харкая себе под ноги, временами он резко останавливался, громко выкрикивал слово «сучища!», затем продолжал хождение. Прошло несколько минут, прежде чем он заметил стоящих по стойке «смирно» солдат. Выплюнув изо рта обильно обслюнявленный ус, он сделал шаг вперёд, ткнул указательным пальцем в грудь Мха, и громко прокричал – Ты! Выйти из строя!

      Мох неспешно вышел на два шага вперёд. Хобосев подошёл к нему вплотную, и уставился прямо в глаза старослужащего, повисло напряжённое молчание.

      – До тех пор, пока тебя сюда не перевели, здесь был нормальный коллектив… да – да, нормальный, уроды есть в любой семье, но ты… ты… ты хуже гнуса… знаешь, что такое гнус? Это такая мошкА мелкая, лезет в глаза, в рот, в уши, от неё нет спасения, вот ты и есть этот гнус! Как только ты появился, всех старослужащих словно током ёбнуло, и до сих пор не отпускает. За всеми пьянками, за всеми залётами стоишь ты! Говори! Что вчера произошло? Почему повесился Шишкин, не какой – то там душара зачмырённый, а человек, которому до дембеля оставалось пара месяцев? А?

      – ?!

      – Ты его обвинил в том, что он стукач? Угрожал ему? Признавайся! Молчишь? Я всё равно узнаю правду… Тебе не отвертеться,…Что я скажу его родителям? А? Ты об этом подумал? Ты думал об этом? Мразь ебаная, в глаза мне смотри! Ну, сука, я тебе обещаю, ты у меня вместо дембеля отправишься на дизель! Понял? Я спрашиваю – ты меня понял?

      Мох молчал, равнодушно глядя сквозь распсиховавшегося прапорщика.

      – Ладно. Разойдись!

      Солдаты быстро, и с облегчением покинули спальное помещение. Николаич подошёл к стоящему на взлётке Мху, игриво помахивая ключами на цепочке, и радостно напевая – «Гудбай мой мальчик, гудбай мой миленький, твоя мошонка уезжает навсегда…», едем в дизель, товарищ солдат? Счастливого пути! «Мальчик хочет в дисбат, и чики – чики – та, мальчик хочет в дисбат». Ауффидерзеен!

      – Йа-йа, го фак ёселф плиииз!

      – Ооо! Шпрехен зи дойч? И за что он в тебя такой влюблённый? Я намного симпатичнее, а Шишкин… прошу прощения – покойный Шишкин, вообще красавец по сравнению с тобой… Поделись информацией – почему Хобосев именно на тебя точит шишку,