Прошедшие войны. II том. Канта Хамзатович Ибрагимов

засмеялась.

      – Замолчи, ненормальная, – буркнул Цанка, хотя сам стал испытывать какое-то трепетное, позабыто-мятежное чувство от прикосновений к этому тонкому, изящно сложенному девичьему телу.

      – Теперь положи ей в рот небольшой кусочек курдюка. Быстрее, быстрее. Переходи к телу, грудь смазывай, не жалей. Смотри, какие у тебя руки мощные, большие, прямо под стать ее грудям.

      – Замолчи, Авраби! – взмолился Цанка.

      – Ничего, ничего, – смеялась старуха. – Молодость – это жизнь, а потом – одно мучение и страдание… Теперь переверни ее, три спину, мягче, мягче, с любовью. Такую, как я, небось не тер бы ни за какие деньги. Давай-давай, наслаждайся. Ишь, как вспотел! Тебе тоже на пользу. Спину мни, мни сильнее, до красноты, пусть кровь забегает… Теперь ягодицы мни, в них вся гадость, весь холод собирается. Не жалей их, здесь нужно с силой, даже с болью… Теперь переверни, грудь снова смажь жиром, не жалей. Смотри, как пот выступил на ее лбу, смотри. Фу, слава Богу, вовремя успели, еще день-два – и хворь одолела бы ее. Теперь надень на ноги эти шерстяные носки… Вот так, теперь раздевайся сам.

      Арачаев застыл в изумлении.

      – Ты чего, Авраби? – возмутился он.

      – Не болтай лишнего, – спокойно ответила старуха. – Ты думаешь, для чего я тебя, дурака, позвала? Могла бы и соседку крикнуть. Раздевайся быстрее, ложись рядом, обними крепко. Не насилуй, постарайся разжечь ее, не торопись, только ни в коем случае из объятий не выпускай и одеяло смотри не срывай. Давай быстрее.

      – Да не могу я, – вскричал Цанка.

      – Что ж ты мне раньше не сказал, позвала бы я другого мужчину, – язвила старуха.

      – Ну, ты вредина, – ломался Цанка.

      – Ну так что, позвать соседа?

      – Иди ты…

      – Вот то-то, я пошла в ту комнату. Смотри, одеяло не раскрывай. В ней должна страсть зажечься, разбежаться должна кровь в удовольствии. Сможешь ты это сделать? Хе-хе-хе, – ехидно засмеялась она, выходя из комнаты. – Раньше мог, ой как мог, – услышал Цанка шепелявый голос из смежной комнаты. – Везет же тебе с хорошими женщинами.

      Задолго до рассвета Авраби разбудила Цанка.

      – Ну, ты прилип, как навечно, небось размечтался. Давай вставай. Ой, как хорошо, вся постель промокла. Давай поменяем белье, потом разожги печь и проваливай. Завтра придешь снова.

      Когда Цанка возился возле печи, Авраби дотронулась до его плеча, наклонилась.

      – А она чуть ожила, отворачивается, стесняется. Это хорошо! Хе-хе-хе, дал ты ей жару, дал. Молодец!

      – Сумасшедшая ты, Авраби, – отворачивался Цанка.

      – Да, вот вся благодарность. Ну спасибо. Давай проваливай до завтра.

      Через день процедура повторилась. Еще через день Цанка явился вновь. Кухмистерова сидела на нарах, что-то пила из пиалки. Увидев Арачаева, резво полезла под одеяло, скрыла голову, отвернулась к стене.

      – Ты что это явился? Кто тебя звал? А ну проваливай. Ишь, понравилось, – серьезно говорила Авраби, вставая поперек пути Арачаева.

      – Да