Любимец Израиля. Повести веселеньких лет. Аркадий Лапидус

хлопать их по упругим попкам. Ну и, конечно, опять дохлопался…

      Наша группа жила в одном из отделений табаксовхоза в почти достроенных коттеджах. Это большой зал и три небольшие комнатки. В зале на матрацах располагалась основная женская половина, в двух небольших комнатах, тоже на матрацах парни, и в одной, на нормальной кровати педагог. В том коттедже, где жил я, нас парней было шестеро, а дам – человек восемнадцать.

      И вот в один прекрасный послерабочий вечер парни как всегда прифраерились, наодеколонились и только собрались на свидания, как кто-то из дам им и крикнул:

      – Тащите вашего шутника-юмориста! Допёк он нас! Мы с ним сейчас разберёмся! Мы его сейчас посватаем! Тут сразу три не против!..

      – Ура-а! – заорали парни и, думая, что это одна из очередных молодёжных игр, бросились ко мне.

      Меня как волной холодной обдало!

      Я сразу всё понял!

      Тем более что опыт уже был…

      Но моё отчаянное сопротивление парни приняли за кокетство и, дружно оторвав от пола и подняв над головами, как ленинское бревно, понесли к залу.

      – Мужики, вы что? Они же из меня сейчас фарш сделают! – заорал я. – Ножик хоть дайте для защиты! Ножик!..

      – На! – сказал кто-то и тоже в шутку сунул мне в руку увесистый складной нож.

      Дверь распахнулась, и, казалось, тысяча женских рук вцепились в меня. Вырвав у парней, они втащили меня в зал, и тут же с оглушительным ударом дверь захлопнулась, и увесистый крючок заблокировал её.

      Парни оторопели.

      Это уже была явно не игра, и они начали стучать и требовать моей выдачи.

      – Мы вам его девушкой выдадим! – крикнул какой-то прокуренный сиплый голос, и я выдернул лезвие ножа.

      – Ножик! У него ножик! – раздался визг, и агрессивная масса отшатнулась.

      Я метнулся в свободный угол зала и, почувствовав спиной защитный тыл стен, выставил нож. Человек шесть разгорячённых далеко не юных и некрасивых баб тяжело дышали в метре от меня. А одна, самая азартная, делала рывки, но свист лезвия отбрасывал её.

      – А ну, откройте немедленно! – раздался за дверью требовательный голос.

      Крючок откинулся и, растерянно улыбаясь, вошла педагог – хирург Татьяна Петровна. Она тоже думала, что то, что происходит – игра.

      – Ножик! У него ножик! – завопили нападавшие.

      – Где? – так же улыбаясь, спросила Петровна и обыскала меня.

      Ножа не было.

      Петровна поняла, что её разыгрывают, и направилась к двери.

      Я по стеночке, по стеночке за ней.

      Но только она вышла, как самая азартная тётка бросилась к двери и снова набросила крючок, а я метнулся обратно в угол и опять раскрыл нож. Он был спрятан в молитвенно сложенных ладонях. Как я додумался это сделать – не знаю. Всё произошло как бы само собой…

      В дверь опять замолотили, а несколько парней побежали к окнам. Схватив кирпичи, они приготовились бить стёкла, чтобы прийти мне на помощь. Моё бело-зелёное лицо, вздыбленные волосы и сверкающее лезвие