Из тупика. Том 1. Валентин Пикуль

спросил его Павлухин.

      – Не мне, – ответил Ряполов. – Это к нам Левка пришел!

      Павлухин не кинулся бежать со всех ног, чтобы посмотреть на Левку. Нет, гальванер остался спокоен. Павлухин еще не знал о предупреждающих шифровках; он сейчас стоял и раздумывал. Да… На крейсере уже завелись какие-то шуры-муры. Игра в молчанку. Шепоты. Намеки… Собрал себя в комок. «Ну что ж… пора!»

      Даже не коснувшись ногами трапа, Павлухин скатился в глубину палубы. На одних только ладонях, по яркой латуни поручней – вшшшшик! А каблуки по железу – щелк, и гальванер уже в жилой палубе кубрика.

      Левка же оказался… Никогда не думал Павлухин, что Левка окажется французским солдатом. Молодой парень. Зубы хорошие. Волосы черные. Взгляд открытый. Сидел он, раскинув локти по матросскому столу, и доедал борщ из миски.

      Павлухин сделал шаг вперед, протянул ему руку.

      – Здоруво, – сказал весело. – Здоруво… Левка!

      Левка поднялся, всматриваясь в Павлухина:

      – Привет тебе… товарищ.

      – Павлухин, – назвал себя гальванер.

      И тогда солдат вышел из-за стола, приударил каблуками:

      – Виндинг-Гарин! Земляк и твой соотечественник, коему мать-родина обернулась злой мачехой…

      – Солдатствуешь? – спросил Павлухин с улыбкой.

      – По маленькой.

      – Это что за форма?

      – Иностранный легион, – пояснил Левка.

      – А фамилия-то… как правильно? Виндинг или Гарин?

      Левка даже не мигнул.

      – Как хочешь, – сказал, – такая и правильно… В нашем легионе фамилии не спрашивают. И все мосты за спиной сгорели. Так что, приятель, если в замазку нагишом влипнешь, так вылетай к нам – примем с бутылкой и маршем…

      – Ну-ну, – сказал ему Павлухин и потрепал по плечу. – Давай шамай. Да поделись с нашей серостью… Веришь ли, живем – как в сырой могилке, ни хрена не знаем.

      Но подзадорив Левку, Павлухин расчетливо отошел в уголок. Оттуда позыркивал глазами, щипал ус, слушал. Слушал – и не мог уловить партийной сути этого черномазого парня в форме французского солдата. И, когда Левка встал, прощаясь, Павлухин снова похлопал его:

      – Ну, ты заходи. Пошамать когда захошь – заходи. У нас этого дерьма-борща кипят котлы кипучие.

      Вечером Павлухин стал осторожно выпытывать у матросов, где они прячут нелегальщину. Если узнавал, советовал:

      – Выбрось!

      – Да ты что? Очумел?

      – Ты сам очумел… Выбрось!

      Отозвал Шурку Перстнева в сторону:

      – Шурка, ты парень-хват, я знаю. Где список?

      – Печатают, – отмахнулся Шурка и забегал глазами.

      – Верно, что печатать стали. Один напечатал, второй напечатал… Завтра в Адмиралтействе знать будут.

      – Нету списка! – решительно заявил Шурка.

      – Ну и дурак… – сказал ему Павлухии. И пошел дальше. А в спину ему заорал Перстнев:

      – Стой!

      Остановился гальванер:

      – Чего тебе?

      – А откуда ты про список наш снюхал? – спросил, подбегая.

      – Писаря