Бруклин. Колм Тойбин

как в детстве, когда в дом приходил врач и мать слушала его с испуганной почтительностью. А вот молчание Роуз было чем-то новым. Эйлиш взглянула на нее, желая, чтобы сестра задала какой-нибудь вопрос или высказалась, однако та словно в некий сон погрузилась. Эйлиш подумала вдруг, что никогда не видела Роуз такой красивой. Тут она обнаружила, что уже пытается запомнить эту комнату, сестру, всю сцену как будто увиденными издалека. И, пока длилось молчание, поняла, что каким-то образом все успели безмолвно условиться: Эйлиш должна поехать в Америку. Сестра, наконец-то сообразила она, и пригласила отца Флуда в дом, потому что знала: он может это устроить.

      Мать так противилась ее переезду в Англию, что эта мысль стала для Эйлиш потрясением. Интересно, пошли бы мама с сестрой на такой разговор, если бы она не начала работать в магазине, не рассказывала бы им об унижениях, которые еженедельно сносит от мисс Келли? И Эйлиш пожалела, что так много всего наболтала; но ведь она делала это главным образом потому, что ее рассказы смешили Роуз и маму, делали семейные трапезы веселыми, облегчали и украшали их жизнь лучше, чем все, что произошло после смерти отца и отъезда мальчиков. Ее только теперь осенило, что они вовсе не находили ее работу у мисс Келли забавной и именно поэтому ни словом не возразили отцу Флуду когда он закончил нахваливать свой приход и заверил всех, что сможет подыскать для Эйлиш подходящее место.

      В следующие дни о визите отца Флуда и возможном переезде в Бруклин никто не упоминал, и само это молчание убедило Эйлиш в том, что мать с Роуз все обсудили и переезд одобрили. Меж тем сама она никогда об Америке не думала. Многие из ее знакомых перебрались в Англию и нередко приезжали оттуда на Рождество или летом. В городе это было обычным делом. И хотя Эйлиш знала людей, которые регулярно получали из Америки подарки – доллары, одежду, – но присылали их дядюшки и тетушки, которые эмигрировали туда задолго до войны. Никто из них в отпуск или на праздники в город не приезжал, никогда. Эйлиш понимала, что это потребовало бы долгого, по меньшей мере недельного, да наверняка и дорогостоящего плавания через Атлантику. Кроме того, она знала, хоть и не смогла бы сказать откуда, что молодые мужчины и девушки из их города уезжали в Англию ради самой обычной работы и самых обычных денег, а вот те, кто отправлялся в Америку, могли там разбогатеть. Не могла она докопаться и до истоков своей уверенности в том, что если перебравшиеся в Англию люди скучали по Эннискорти, то никто из уехавших в Америку по дому не тосковал. Напротив, все они были счастливы и гордились собой. Интересно, правда ли это?

      Больше отец Флуд у них не появлялся, но, вернувшись в Бруклин, написал матери, что сразу по приезде поговорил об Эйлиш с одним своим прихожанином, коммерсантом итальянских кровей, и ныне спешит уведомить миссис Лейси, что вскоре у того появится вакантное место. Не в офисе, как он рассчитывал, но в торговом зале большого универмага, которым владеет и управляет этот джентльмен. Однако, добавлял отец Флуд, он уверен, что стоит Эйлиш хорошо показать себя на первой работе, как перед ней откроется масса возможностей. Ему удалось