Сказ про сестрицу Алёнку и братца Орея. Елена Александровна Асеева

подстилку, сокрыв не токмо шишки, но и ветоньки, лишь явив неприметные такие наносы. И тот же миг лиственничник наполнился розовато-голубым светом, спущенным с бледнеющего небушка нежно-багряным солнышком и смешавшегося с зеленым цветом лиственницы. И этот мягкий предвечерний перелив гая, готовящегося к покою, негромко уханьем огласил сидящий на дереве крупный рыжевато-бурый филин, а может пугач. Он блеснул своими крупными густо-желтыми глазами да шевельнул небольшими перьевыми ушками, точно подивившись произошедшему тут озорству.

      Дедушка Гаюн внезапно качнул свое могучее тело, единожды дернув головой, да встряхнув густющими прядями мха на ней, и переваливаясь вправо-влево, вельми неуклюже, направился к детишкам и колткам, волоча свои мощные, медвежьи лапы по землице-матушке. И такой у Гаёвого деда смотрелся грозный вид, что Алёнка поспешно шагнула назад и прижалась к Орею, а с иных двух сторон их подперли колтки, пожалуй, прикрыв собой спереди и сзади. Хотя Бешава так сильно вздрагивал, а его клубок голова покачиваясь, теребила (поместившиеся сверху на ней занамест волос) веточки бузины дюже пронзительно позвякивающих черными ягодками. А может то позвякивали бубенцы на поясах ребятушек, всего-навсего…

      – Нешто можно дык гамить во гае? – заговорил, вопрашая Гаюн, останавливаясь в шаге от детишек и колтков, да навис над ними своим мощным образом. – Нешто вы не ведаете, чё в энтих заповедных лесных далях правит Святобор со своими сынками Туросиком, Стукачом, Свидой и Пахмой. И ежели духи указывают тока на кой-каких кусочках бора, то Святобор повелитель усего энтого зеленого приволья, иде он поддерживает жизнь созданий, решает кому из лесных обитателей должно жить долго, кому коротко. Святобор назначает, кой зверь в нонешнюю стужу замерзнет, а кое древо сломит молния. Он справедливый и добрый властитель, но, непременно, покарает того, кто старается напакостить в лесу. Одначе, ни-ни, встретится вам с его сынками.

      Гаёв дед смолк и торопливо огляделся, вроде пужаясь чего-то, и тем вызвал заливистый визг собственных внучаток, досель притихших возле мест схрона, которые теперь принялись шибко копать опад, вскидывая вверх опавшую хвою и тем себя, ею прикрывать. Так, что не более мгновения и с утихшим верещанием пропали с глаз и они сами, только остались на месте их прежнего пребывания небольшие кучки приподнятой лесной подстилки, изредка малешенько вздрагивающей.

      – Поелику коли вы во пути-дороженьке заслышите стук топора, али углядываете оленя с расписными рогами, – продолжил толкование Гаюн, и раскатисто выдохнув, зарычал на последнем звуке. – Никак не хаживайте за той животинкой аль на стук топора, вспять того не сворачивайте с торенки, оную прокладывает пред вами чудной таковой клубок. И ведомо дальче не гомоните.

      – То ведь не мы проказничали, а твои дедушка Гаюн внучатки, – отозвался Орюшка, первым из странников прекращая вздрагивать.

      – Вы