ДЫР. Нелли Мартова

пронеслось, отдаленно похожее, – ответил Лошарик. – Что ты с ним сделал?

      – Этот дурной кот угодил задницей в банку с краской! – пожаловался Ван Гог. – Я просто не знал, что с ним делать.

      – Кот с зеленой жопой – это очень панковская штука, – заметил Лошарик. – Я бы так и оставил.

      – Так нельзя! Животное начнет себя вылизывать и может заболеть! – возмутился хозяин. – Я решил принять меры. Подумал, краску ведь отмывают ацетоном…

      – И ты сунул кота задницей в ацетон? – восхитился Лошарик. – Это самый крутой способ сделать реактивного кота! Чувак, у тебя получилось!

      Они прошли в просторную комнату. Одну стену занимал огромный книжный шкаф, на другой висел выцветший ковер. Под ногами скрипел старый паркет, а сверху укоризненно смотрела люстра с подбитым глазом – в одном из плафонов лампочка не горела, а зияла неровная дыра, как будто в люстру кто-то кинул камень. Обои кое-где отслоились, по потолку расползлось пятно сырости, но в комнате все же было довольно уютно, чувствовалась женская рука – та, что разложила по полкам салфетки и расставила вазочки, вымыла до блеска пол и поддерживала жизнь в цветах на подоконнике. Слава внимательно оглядел все вокруг, но сумки не увидел.

      – Я так и думал, что вы придете. Жена пошла по магазинам, но оставила обед. Лучшие в мире котлетки и жареная картошечка… отличный закусон! А я приберег, я оставил, ждал вас.

      Слава тяжело вздохнул.

      – Слушай, друг, тебя как звать-то? Что-то я запамятовал.

      – Меня это не удивляет, – трагическим тоном ответил тот. – Я оставил свое имя в прошлом и стал другим человеком. Поэтому я его никому не называю. Зови Ван Гогом. Я и картины так подписываю: «Ван Гог Второй».

      – Послушай, ммм…. друг, – начал Слава издалека. – Ты помнишь, что вчера было?

      – Отлично, отлично помню. Вчера было очень, очень хорошо. Лошарик нам такие стихи читал, такие стихи, – затараторил Ван Гог.

      Он прочистил горло, отставил ножку в сторону и продекламировал:

      Утро таяло в тумане,

      Шелестели камыши,

      Грациозные, как лани,

      Шли по полю алкаши.

      – Браво! У тебя отличная память, – похлопал его по плечу Лошарик.

      Слава поперхнулся и закашлялся. Он собирался спросить насчет сумки, но слова застряли в горле, вырвался только натужный кашель.

      – Тебе надо выпить! – засуетился Ван Гог. – Я сейчас принесу котлетки, а вы пока садитесь на диван.

      Ван Гог ненадолго исчез, но вскоре вернулся и вкатил в комнату черный лакированный столик на колесиках, на котором красовалась сковородка, доверху наполненная слегка подгоревший жареной картошкой, тарелка с горкой котлет и поллитровая банка домашних соленых огурцов.

      – Каков натюрморт, а?! – восхищенно сказал художник и полез в шкаф.

      Спустя мгновение натюрморт завершили початая бутылка водки и три объемистых стопарика.

      – Ну, нальешь? – спросил Ван Гог у Славы с надеждой в голосе.

      – Погоди.