ДЫР. Нелли Мартова

трещина. Преодолев сиюминутное желание выскочить из квартиры и бежать из нее, куда подальше, Слава подошел ближе, потрогал пальцем. Нарисовано! Но, елки-палки, до чего здорово нарисовано! Как настоящая. От сердца отлегло, но вдохнуть полной грудью он все равно не смог. Тогда он подошел к окну и распахнул форточку. На небе рваной простыней висели унылые тучи, в легкие ворвался свежий влажный воздух и принес с собой четкую мысль: вчера он пришел сюда с деньгами. Слава огляделся вокруг: в углу у изголовья кровати стояла гитара и валялись несколько книжек, возле окна возвышалась куча мятых шмоток, рядом примостился славин ящик с инструментом. И больше, кроме желтой урны, совершенно ничего. А где же сумка с деньгами? Слава попытался сглотнуть, но горло пронзила саднящая боль. Он метнулся в ванную, повернул кран и жадно, большими глотками напился из ладоней невкусной, тепловатой водой.

      Всю квартиру Слава обыскал за какую-нибудь минуту. Перевернул постель, заглянул под кровать, посветил туда мобильником. Возле кровати валялись два пухлых томика: Библия и «Сергей Есенин. Избранное». Слава заглянул в свой ящик с инструментами и даже в гитару. Прошелся и проверил каждый угол: кухня, в старом, советских еще времен холодильнике мышь повесилась, ванная, почерневший унитаз, рваная душевая занавеска, прихожая, пустая антресоль с выломанными дверцами, перетряхнул кучу одежды в углу – сумки нигде не было.

      Он выглянул на площадку, дернул ручку своей двери, несколько раз позвонил. Никто не отвечал. Слава вернулся в соседскую квартиру, потряс за плечо Лошарика:

      – Слышь, парень!

      – Отвали, чувак, – проворчал тот и перевернулся на другой бок. – Еще среднее утро.

      – Просыпайся!

      Парень засунул рыжую голову под подушку и попытался пнуть его ногой. Слава нашел в ванной тазик, наполнил его доверху холодной водой, принес в спальню и одним махом вылил Лошарику на голову.

      – Фррррр!

      К удивлению Славы, парень не произнес ни единого матерного слова, а только фыркал, тряс головой и плевался во все стороны, как морские котики, которых он однажды видел в цирке с дочками.

      – Ну ты даешь, чувак! Прямо по-нашему, по-панковски, – уважительно сказал Лошарик, вытирая голову шелковой простыней.

      – Где моя сумка? – спросил Слава.

      – Какая еще сумка?

      – Обычная черная спортивная сумка, сбоку козел нарисован.

      – Чувак, ты же ее подарил.

      – Кому? Ииик! – от неожиданности Слава икнул.

      – Ну, ты вчера бил себя в грудь и кричал, что ты очень добрый человек, и тебе для ближнего ничего не жалко.

      – К-к-кому всем? Ик! К-к-кому подарил? Ик! – Слава поверить не мог его словам.

      – Ван Гогу.

      – Кому? Ик!

      – Я бы уточнил, но ни хрена не понимаю в живописи.

      Слава взревел и сжал кулаки.

      – Быстро говори, кому я отдал сумку?

      – Да чуваку одному. У него полуха нет, и он любит картинки картинки малевать, поэтому мы