Секунд-ротмистр. Александр Смирнов

креститься, и до приятелей долетели их голоса:

      – Спасибо тебе воевода-батюшка, счастья тебе и многих лета.

      В разнобой, разной громкости, но князь Нарышкин уже не слышал их слов. Он снял треуголку и, перекрестившись, вошел в часовенку. Трудно было понять, сколько его там не было, но вскоре он вернулся, неся маленькую из зеленого стекла бутыль.

      Кучер отворил ему дверь, и князь забрался внутрь. Пихнул бутылку в карман и сказал слуге, что уже сидел на облучке:

      – Поехали.

      Глухой щелчок плетки раздался в воздухе. Карета сперва дернулась, что Сашков с Меншиковым чуть не ударились головой об стенку, а затем медленно покатила дальше по сельским улочкам. За окном мелькали заборы. Ветки яблонь, так и старались попасть внутрь.

      – Когда-нибудь город будет такой же красивый, как и наша столица, – вздохнул Нарышкин.

      Дальше ехали молча. Князь сидел, о чем-то задумавшись, Сашков разглядывал пейзажи, а Федор задремал. Разбудил его Нарышкин.

      – Сейчас я вам тюрьму покажу, – проговорил вдруг он, когда они вновь выехали на проспект.

      Приятели переглянулись, а князь между тем продолжал:

      – По указанию ее Величества строим.

      Князь вновь замолчал, проговорил он только тогда, когда карета въехала в небольшой лесок, разделяющий два бывших села. Когда они его миновали, то увидели, как на въезде в другую часть города, высился небольшой деревянный храм.

      – Я мечтаю, – проговорил Нарышкин, – что когда-нибудь вместо этой деревянной церквушки тут будет стоять настоящий каменный собор, своей красотой затмевая все старые храмы.

      – А теперь господа, – произнес Нарышкин, когда карета, сделав круг по город, остановилась у особняка градоначальника, – прошу ко мне. Познакомитесь с моей женой и с младшим сыном. Отведаете то, что бог послал, повар наверно стерлядь приготовил. Она господа еще сегодня утром в Шексне плавала. Ну, и водочки откушаете, своего производства водочка-то.

      Приятели переглянулись. Оказаться в гостях у самого градоначальника было не зазорно, тем более что с утра во рту маковой росинки не было.

      – Мы бы не возражали, – пробормотал Сашков, – но сначала нам бы хотелось найти дом кузнеца Емельяна, – но князь его перебил:

      – А что его искать, мой денщик вечером отвезет вас к нему. Бахус господа не ждет.

      – А ладно. – Махнул рукой Федор.

      На лице воеводы появилась улыбка. В его глазах вспыхнула искра надежды. В голове сразу же возникла мечта о возвращении в Санкт-Петербург, кто знает вдруг господа архитекторы, замолвят за него словечко перед государыней, и он со всем своим семейством переедет в Санкт-Петербург, откуда ему когда-то давно пришлось уехать не по своей воле.

      Они вошли в дом. Вначале Нарышкин предложил осмотреть его особняк, но потом крикнул горничной:

      – Марфа накрывай на стол, да ставь все что есть. Да жену мою с сынишкой