Шаг на пути к небу. Роман. Паратиков Павел

посмотреть, что там расклеили по всей станице.

      – Интересно, о чём гутарить будем? – спросил он как бы у всех.

      – Ну что, станичные, завтра после смены все на сход, а сейчас давай за работу, неча толпиться, – громким голосом сказал Семён Евсеевич, усиливая его, что бы всем было слышно.

      Собравшиеся начали расходиться по рабочим местам, по пути обсуждая прочитанное. После трагической гибели Фрисмана, по ходатайству председателя, Семён Евсеевич был назначен на должность управляющего фермой, где до этого работал ветеринаром. Пустовалу стоило трудов это назначение. Обком партии долго сопротивлялся, сетуя на его казачье происхождение и судимость сына. К тому же припомнили и участие Савелия в антибольшевистской борьбе. Но всё же, Тимофей Аркадьевич смог настоять на своём. Семён Евсеевич был большим профессионалом в животноводстве, и имел непререкаемый авторитет среди казаков. А в тридцать третьем, когда продовольственная политика поставила село на грань выживания, именно благодаря профессионализму и авторитету, удалось сохранить поголовье скота, и избежать гибели людей. Чего нельзя было сказать о других регионах Сибири, да и всей страны в целом. Из-за того, что правительство было вынуждено восполнять растущие пищевые потребности индустриальных регионов, селу были поставлены увеличенные планы сельхозпроизводства, с которыми оно не справилось. Этим был вызван кризис. Люди, в прямом смысле, умирали от голода, не сумев грамотно распределить ограниченные ресурсы. Начался падёж скота. И лишь немногие колхозы смогли без потерь выйти из сложившейся ситуации, во многом благодаря грамотному руководству на местах. Семён Евсеевич внёс неоценимый вклад в преодоление кризиса, чем, несомненно, вызвал расположение руководства. Его не пролетарское происхождение и прошлое, остались «за скобками».

      Следующим вечером, в назначенное время, казаки – колхозники, начали собираться в клубе. Шумя, и обсуждая тему предстоящего схода, они занимали места в зале. На сцене стоял заранее приготовленный стол, и три стула. Над ними большими белыми буквами, на красном фоне, был написан лозунг – «Трудиться и служить на благо Родины – почётная обязанность каждого!» Кто-то обсуждал смысл написанного, дымя папиросами.

      – Ну, с трудом-то понятно, а вот со службой чего-то не совсем, – сказал громко, кто-то из зала.

      – Энто точно, – подхватили эту мысль казаки.

      – Не хотять на службицу-то брать нашего брата.

      – Бздять оружию казаку давать, – брякнул скрипучим голосом старый дед.

      – Спиридоныч, ты это, потише, а то неровен час нагутаришь себе на срок, – одёрнул его сосед.

      – Да не боись, – улыбнулся беззубым ртом старик, – девяностолетних нынча не содють.

      – А могёт быть, изменилось чаво? – продолжали звучать различные предположения.

      – Недаром же казаков собрали.

      – Могёть и изменилось. Опять закабалить, поди, хотят.

      – Да можа и не закабалить. Оно понятно, что былых преференций казаку не вернуть, а вот со всеми на равных могуть определить.

      – Ну