Оставь компас себе. Петр Альшевский

мне правду. Твой сон я растолковал небезупречно, абсолютно ничего не угадал, я тебя трахаю или прервалось у нас это? тебе по существу до лампы, но и мне… какое железное мясо! Холодные мясные блюда. Во «Вкусе луны» я на них не налегал. Машеньку мы гладим, а потом засадим – духовито промолвил и кусочек телятины из салата в нутро. Как я ем и о чем говорю, вызывало массу нареканий, но Нугзар Гоберидзе меня не гнал, за найденный мною мячик он у меня должниках и претерпевать от меня ему надо покорно, с безумным оптимизмом я к нашему приятельству относился. Что бы я ни выкинул, Нугзар Гоберидзе снесет, за мою бесцеременность на выход мне не укажет, что тут у тебя, к пудингу соус? С ромом?! Глотну я, Нугзар, попробую.

      Из соусника, попрошу тебя, не пей. Я тебя на кухне приютил, а ты мне продукты загаживаешь, что с твоей стороны…

      Тебе бы, батоно Нугзар, про приютил не пороть. У меня что, собственной кухни нет? мне на ней готовят вполне прилично и без твоей я бы обошелся, думаю, запросто. Мне же у тебя не пожрать – пообщаться с тобой меня к тебе приводит. Мне кажется, нам обоим не припомнить, когда у нас с кем-либо столь крепко, по-мужски… богемские калачики! Чудеснейшие они у тебя.

      А у тебя отвратительная распущенность нравственная, сказал мне Гоберидзе, о второгоднике Валентине выслушав.

      Второгодник Валентин в своем классе господин. Поколачивает мальчиков, таскает в постель девочек, он вовлечен в соблазн переиметь их побольше и заваливание у него повальное, обращение для его лет искусное, пройдем ко мне, Машенька, и прочувствованно будем живыми, будем быть глубоко забавляющимися, с уроками мне хочешь помочь? да чего мне уроки… я уже ученый.

      К учебе Валентин льнул и после школы он бы в институт, и там до победного, но побывавшего на факультативных занятиях по геометрии Валентина отжимающая тряпку уборщица Капитолина заметила.

      Молоденький и хорошенький, он, спускаясь по лестнице, движется на нее, и она, по части мужчин женщина неукротимая, принимает его за юного бога любви.

      Тряпку в ведро, руки об халат, перед Валентином выпрямляется и сорокачетырехлетним телом покачивает.

      Ты, мальчик, факир, с натянутой струной томности она заявила. На дудке таинственно играешь и заставляешь змею покоряться тебе во всем. По тому, что я изображаю, ты понял, что змея – это я?

      Корпус ваш вы вразброс, но сходства со змеей…

      Я взмокла! И не от движений, не только от них – не только под мышками. Ты, ангел, врубаешься, о чем я тебе?

      Вы, кажется, мне говорите, что у вас… не знаю, о чем говорите.

      Глупенькое создание ты невинное. Майку вверх, юбку вниз! Девушкам ты так еще не говорил?

      С ними я кроме как об учебе не заговариваю. Смущение у меня о другом говорить. Меня иногда подмывает, но я….

      И пощупать подмывает?

      Опробовать прикосновением их выпуклые места мне бы…

      А мои?