Оставь компас себе. Петр Альшевский

Отца моего. Хоронили их вместе, но не потому, что кто-то без кого-то свою жизнь не представлял и на суицидальном экспрессе вдогонку за второй половинкой отправился.

      Убили они друг друга.

      Бытовая склока, немытый нож и бутылка опустошенная, папа маму огрел, а мама его пырнула?

      Отнюдь. Подобное холопство не извольте даже предполагать. Моя матушка – безродный, темный мент; батюшка – учетчик кирпича, но единственно верным дуэль на пистолетах была ими признана.

      Мама на отца с лаем, отец, отбиваясь, лягается – взаимоотношения тяжелейшие. Помог бы развод, но в ярой оппозиции данному выходу не ослабевающая между ними любовь: дерутся они, не сказать, что любя, но любят, что поделаешь, любят. Когда же ты, сучка, сдохнешь…

      У отца с языка сорвалось. Влезающая в мундир мама, полуодетой, надавала папе затрещин, а он ничего, соразмерную порцию маме не всыпал. Ушибленные места потирает и что не домыслил, домысливает.

      Ты за продолжение войны, маме он бросил, а я, наверное, черту бы подвел.

      И как бы ты умудрился? – выпятившаяся мама его вопросила. – Если мы не расстанемся, мир нам не светит, ну и откуда тогда мир, из расставания? Ты что же, ради мира нашим браком согласен пожертвовать? Ну ты, подонок, у меня наплачешься! Мы еще не развелись, но я тебе авансом – сегодня же с кем-нибудь потрахаюсь и фотку его члена тебе пришлю. С сопроводительным текстом. «Перед тобой эрегированный Корней. Мы новый господин и прислужник. Я покорно наклоняюсь, и он свирепо меня натягивает, безжалостно меня…

      При живом мне не достанешься ты ему! Жить и знать, что ты с Корнеем или Еремеем, для меня исключено. Как и для тебя, наверное, составлять протокол и быть в курсе, что пока ты хулигана оформляешь, я Клаву или Зину досыта болтом потчую. Очевидно, что расставание и последующая смена партнеров приемлемой возможностью для нас не является, однако по мне и нашу нынешнюю ситуацию нам длить не надо. Театр военных действий не прикроем – измотаемся и выхолощенными пустышками в буднях канем. От ругани нет заряда, от секса вспышки… яростные призывы не допустить! Мои призывы. Чтобы воплотить засевшую во мне мысль, нам необходим второй пистолет. Ты из своего табельного стрелять будешь, ну а для меня какой-нибудь подыщи. Табельный у тебя не стреляет? патрон в патронник у нее не подается… ну значит, расстарайся и для себя ствол добыть. Положительное тут то, что стрельба из табельного тебя бы засветила, и если бы выжившей была ты, тебя бы твои же хорошо потаскали. После чего выжившая? После моего выстрела, разумеется. Да не вскакивай ты с ведьминой рожей! Я в тебя не из-за угла – на дуэле я в тебя выстрелю.

      Условлено стрелять одновременно, с семи шагов, в тихом уголке лесопарковой зоны едва забрезжил рассвет, вспорхнувшая из-под ног ворона расселась на ветке и звучно прокашлялась, от смоченной ночным дождиком палой листвы неусладно тянет гнилью, загибание материи. Разрушение форм. Женское сознание