Мещерская сторона (сборник). Константин Паустовский

удивленно посмотрел на Анфису:

      – А у тебя есть отец.

      – Это не то, – промолвила Анфиса. – Отцу многого не расскажешь. Не с кем мне поговорить… обо всем…

      – А со мной?

      Анфиса покачала головой:

      – С тобой как раз и нельзя.

      Коля хотел спросить ее: «Почему?» – но сверху хрипло закричал Кузя:

      – Вылезайте! Гроза! Страсть какая!

      – Анфиса, скорей! – быстро сказал Коля.

      Он с облегчением вспомнил, что рейку и инструменты оставил наверху, на краю оврага.

      Анфиса накинула на голову платок, начала торопливо его завязывать.

      – Скорей! – умоляюще повторил Коля и схватил Анфису за руку.

      Вдруг все померкло. Желтая пыль, сорванная с дорог и полей, завилась вверху, и в этой пыли исчез Кузя.

      Коля тащил Анфису по крутому обрыву, хватался за колючий терновник, изодрал руки. Вверху уже все ревело. Взглядывая на край обрыва – далеко ли еще взбираться, – Коля один только раз увидел солнце. Но лучше бы он не видел его совсем. Оно было косматое и так дымилось, будто ветер запустил его, как волчок, с чудовищной скоростью и от солнца отрываются и улетают вместе с бурей клочья мрачного пламени.

      Анфиса что-то сказала. Коля взглянул на нее. Лицо у Анфисы помертвело, только глаза – темные, напряженные – смотрели вверх, где бурьян рвался из стороны в сторону, цепляясь за землю.

      – Что? – спросил Коля.

      – Темно… как ночь! – крикнула Анфиса. – Мы успеем… до дождя. Не волнуйся!

      «Что она кричит? – подумал Коля. – Какая ночь?.. Ах да!» Там, наверху, в разъяренном небе, летела тьма. Последние остатки света ветер гнал впереди урагана. В полях они были, должно быть, еще видны, эти быстро меркнущие кровавые отблески во всклокоченных далях.

      Лишь бы не начался сейчас дождь! Если хлынет ливень, тогда они пропали. Глина размякнет, поползет вниз, начнет обваливаться глыбами. Они не удержатся, сорвутся на дно оврага, а там уже будет мчаться, подымаясь все выше, грязный пенистый поток. Он их захлестнет и потопит.

      Коля хорошо понимал опасность, захватившую их врасплох, и полную свою беспомощность. Но вместе с тем, может быть из-за этой внезапности, он временами не верил, что опасность так велика.

      «Сон это, что ли?» – подумал он и застонал от досады: на руку упала первая теплая капля дождя.

      – Что ты? – крикнула Анфиса. – Это не дождь. С тебя пот льет ручьями.

      Тогда только Коля сообразил, что на руку ему упала капля пота.

      Склон оврага стал более пологим. Над краем его показалась растрепанная голова Кузи. Кузя протянул руку и помог Анфисе и Коле выбраться наверх.

      Коля вздохнул всей грудью и взглянул в ту сторону, откуда подходила гроза. Спасены! Но он не успел ничего сказать. Небо раскололось вдребезги ветвистой струей огня. Тяжелым взрывом грохнул весь горизонт.

      – Тут шалаш, землянка! – прокричал Кузя и показал в поле.

      Они подхватили рейку и инструменты, побежали к шалашу, навстречу свинцовой стене ливня, и успели спрыгнуть вниз, в землянку, когда отвесно падающая вода шумела,