Рядом с тобой. Таня Винк

он взял под козырек.

      – Курсант первого года обучения Одесской военной авиационной школы пилотов прибыл в ваше распоряжение! – Рассмеялся и шагнул к любимой, чтобы обнять.

      Она прижалась к двери.

      – Погоди, сумасшедший, я оденусь!

      – Не надо, ты мне такая больше нравишься, – задыхаясь, сказал он, – пойдем в хату…

      – Там не убрано. – Она уперлась рукой ему в грудь.

      – Ну и пусть, – напирал Петя.

      Она обмякла, обняла, поцеловала…

      – Помнишь твой подарок?

      – Какой?

      – Отрез на платье.

      – Да.

      – Я уже пошила. Вот сейчас примеряю. Стой тут и жди. – Ее глаза сверкнули озорством.

      – Не заставляй долго ждать, а то я возьму твой дом штурмом!

      Счастливый, он вышел во двор и сел на скамейку возле отцветавших астр. Скамейка скрипнула. Петя встал и оглядел скамейку – надо подремонтировать. Вдруг забор зашатался, да так, что вот-вот завалится.

      – Ах вы, негодники! – крикнул Петя и побежал за хату отгонять ребят, любивших лакомиться бузиной, восседая на заборе.

      А чем еще лакомиться в разгар лета?

      Но увидел он не детей, а взъерошенного и босого Андрея Кандыбовича с голым торсом и в кальсонах, с трудом протискивавшегося в дырку в заборе. Его одежда и ботинки уже валялись в дорожной пыли.

      Петя окаменел. Андрей дернулся и, оставив на гвозде клок от кальсон, вывалился на дорогу.

      – Тюфяк! – беззлобно кинул он через плечо остолбеневшему Пете.

      Подобрал вещи и ушел в сторону ельника.

      Через час Петя трясся в автобусе, а через три уже сидел на железнодорожном вокзале в ожидании поезда. Ругал себя, что к отцу-матери не зашел, но все равно уехал – ему было так тяжело, что жить не хотелось. После зимней сессии приехал домой, а друзья рассказали, что у Нинки новый ухажер. Приехал после летней сессии и встретил ее на базаре. Она к нему бросилась, слезы на глазах, мол, поговорить надо, а говорить уже не о чем – внутри у Пети все выгорело. А потом война.

      Он не спрашивал, но Марковна тихонько, когда они остались вдвоем, рассказала, что Нина вышла за хромого Кольку Синяка, старшего брата Сергея, как только немцы пришли. Колька с первого дня оккупации наведался в комендатуру и предложил поставлять в столовую свежую рыбку. Начал с рыбки, а потом лосятину и зайчатину таскал. Оккупанты были довольны и его дом не трогали. Во время войны Нинка родила двух девочек, но они умерли. Сразу после войны Колю посадили за пособничество немцам, и он умер в тюрьме. Говорили, ему помогли умереть. Были у Нинки мужики, задерживались ненадолго, а вот Кандыбович присох. Хоть и женился, а к Нинке бегает. Жена делает вид, что ей все равно.

      Марковна потихоньку про всех рассказала – поселок-то маленький, всего десять тысяч населения, и Петю стало отпускать. А до этого долгие годы тоска по родине донимала, и вызвать ее могли самые обычные вещи: подует ветер, а он слышит его завывание в печной трубе родного дома; валит снег, а он видит сугробы во дворе, по которым еще крохой бегал за собакой. Астры в чужом