Микстура от косоглазия. Дарья Донцова

беспорядка, который царил у Крысина, я до сих пор еще не встречала.

      Естественно, никто не стал предлагать мне тапочки. Геннадий скинул куртку, его спутница пошла на кухню прямо в верхней одежде. Я оглядела стену, поняла, что роль вешалки тут исполняют вбитые в нее ржавые гвозди, и решила держать свою верхнюю одежду в руках.

      Кухня напоминала туалет при вокзале. Меня затошнило от запаха, похоже, помойное ведро не выносилось неделю. Женщина молча вспорола ножом пару банок с дешевыми рыбными консервами, Геннадий вытащил три разномастные чашки, наплескал туда водки и, окинув нежным взглядом стол, заявил:

      – Хорошо посидим, в тепле да уюте! Вишь, Светка, как тебе повезло! С интеллигентным человеком связалась, не с шелупонью, с медиком. Если бы не я, где бы ты была, а? На улице бы киряла, у фонаря, так что будь мне благодарна! Ну, поехали!

      И он профессионально точным движением опрокинул в рот содержимое чашечки. Женщина молча последовала его примеру. Ее синевато-желтоватое лицо порозовело, а в глазах появился блеск. Проглотив водку, она схватила одну банку частика в томате и принялась ковырять в ней вилкой. Было видно, что есть тетке не хочется.

      – Чего тормозишь? – удивился Геннадий, кивая на стоявшую передо мной синюю кружечку. – Давай, угощаю!

      – У меня неприятие алкоголя, – ответила я, – выпью пять граммов, и все – умерла!

      Между прочим, это чистая правда, я органически не переношу ничего спиртного. Очень часто люди, услышав подобное заявление, мигом отодвигают рюмку с водкой и наливают мне в бокал вино, приговаривая:

      – Тогда вот тебе сладенькое, градуса никакого.

      Никто не понимает, что от «дамского» крепленого вина мне делается еще хуже, методом «тыка» я выяснила, что единственный напиток, который не сразу отправляет меня на боковую, – виски. Один раз Олегу на день рождения кто-то подарил бутылку «Джонни Уокера», и я с удивлением обнаружила: жидкость, слегка отдающая самогоном, не бьет мне мгновенно в мозг. Вот уж странно! Вроде крепость у виски и водки одна, но последнюю мне достаточно просто понюхать, чтобы достичь той стадии, которая в медицине называется «патологическое опьянение». Самое трудное в моем положении – это отбиваться от тех личностей, которые считают, что я просто кокетничаю, отказываясь пить, и начинают приставать:

      – Давай, выпей за компанию! Что с тобой будет! Ну же! Водка плохо не сделает!

      Сейчас Геннадий начнет навязывать мне выпивку и еще обидится, если я не «поддержу компанию».

      Но он неожиданно взял мою чашку, осушил ее одним глотком и мирно сказал:

      – Вот беда! Тогда не пей, а то помрешь. Это я тебе как врач говорю! Значит, в желудке нужного фермента нет.

      Неожиданно женщина, продолжая ковыряться вилкой в банке, тоненько захихикала:

      – Хорош доктор, ты же санитар в морге.

      Геннадий мгновенно отвесил спутнице оплеуху. Она встряхнулась, словно мокрая собака, и опять занялась консервами.

      – Да, – с достоинством заявил Крысин, – я сейчас на самом деле временно нахожусь на дне жизни,