Герцог в моей постели. Амелия Грей

величия, либо наделен наглостью, превосходящей все мыслимые и немыслимые границы.

      Несмотря на то что на самом деле Луиза не считала герцога напрямую виновным в смерти Натана, она вовсе не раскаивалась сейчас в том, что обвинила его в ней. Кто, в конце концов, поощрял в Натане появившуюся у него с некоторых пор страсть к вину, картам и женщинам? Впрочем, даже если обвинение и несправедливо, такого непробиваемого человека, как его светлость, оно скорее всего совершенно не задело…

      Однако Луиза все же понимала, что главной причиной того, почему она обвинила герцога Дрейкстоуна в смерти брата, было то, что приписывание кому-то вины за эту смерть хоть немного облегчало ее боль от несправедливости этой утраты…

      В одном Луиза была уверена точно: никогда, никогда она не выйдет замуж за такого человека, как герцог Дрейкстоун! Мужчина, способный находить удовольствие в картах, безудержном пьянстве, многочисленных любовных похождениях, вряд ли способен стать любящим, заботливым мужем и отцом – таким, каким был, например, ее отец…

      Луизе вдруг пришла в голову мысль, что злиться ей, пожалуй, стоило бы в первую очередь не на его светлость, а на своего дядюшку – за то, что уехал неизвестно куда и, не удосужившись известить ее об этом, переложил всю заботу о ней и сестрах на этого беспутного герцога. Впрочем, во время своего последнего визита в Уэйбери дядя и не скрывал от нее, что в данный момент все его мысли заняты отнюдь не заботой о племянницах, а тем, чтобы его новая молодая жена (которой он сам по возрасту годился в отцы) родила ему наследника…

      Девушка подошла к креслу, стоящему у камина, и села. Созерцание пламени обычно действовало на нее умиротворяюще, а сейчас Луиза, как никогда раньше, нуждалась в том, чтобы успокоить наконец взвинченные нервы. Мысли ее вдруг вернулись к тому времени, когда еще был жив Натан. Луизе в тот год исполнилось восемнадцать, и она как раз закончила свое обучение. Французский она знала превосходно, весьма неплохо музицировала и танцевала, кроме того, умела рисовать и даже слагать недурные, как ей самой казалось, стихи. Знала, по крайней мере теоретически, как управляться со слугами, какие им давать приказания, чтобы дом был полной чашей… Короче, Луиза знала и умела все, что положено знать и уметь юной леди. Все ее мысли в то время были заняты мечтами о балах, о молодых галантных кавалерах, о первом глотке шампанского и первом поцелуе под усыпанным звездами небом… Но судьба распорядилась иначе. После похорон Натана Луизе пришлось уступить требованиям дяди, согласно которым ей следовало бы не разъезжать по балам, а остаться в Уэйбери хотя бы еще на год, поскольку после смерти брата ей придется взять на себя некоторую долю заботы о сестрах. На следующий год повторилось то же самое: дядя сумел уговорить ее подождать с поиском жениха для себя самой еще год…

      Поскольку дядя, как очень скоро выяснилось, не особо утруждал себя хлопотами о племянницах, львиную долю этих хлопот Луизе пришлось взвалить на собственные плечи. В результате, сама едва войдя во взрослый возраст,