Скелет из пробирки. Дарья Донцова

за людями приглядывать, да и прошу я меньше, всего полтинник.

      Я спустилась на этаж ниже, потыркалась в разные двери и наконец попала в сестринскую. Очень высокая и излишне полная женщина буркнула:

      – Ищете кого?

      – Мне бы Анну Петровну, санитарку.

      – Ну, слушаю!

      Я растерялась. Эта Анна Петровна совершенно не походила на женщину, которая несла сумку.

      – Это вы?

      – Да.

      – Анна Петровна?

      – Именно.

      – Другой нет?

      Санитарка шумно вздохнула:

      – В этой смене работаю я.

      – Нет ли другой какой Анны Петровны?

      – У нас нет.

      – А в больнице?

      – Тут пятнадцать отделений, – обозлилась нянечка, – всех знать невозможно.

      Сказав эту фразу, она схватила чашку и залпом выпила ее. Я невольно проследила глазами за ее широкой ладонью с короткими, потрескавшимися от тяжелой работы пальцами и обломанными ногтями и вдруг ощутила укол тревоги. Я поняла, что насторожило меня, когда женщина, несшая сумку, поставила ее на асфальт в ожидании автобуса. У той Анны Петровны были тоненькие беленькие пальчики с красиво наманикюренными, покрытыми красным лаком ноготками. Каким это образом, работая поломойкой, можно иметь длинные ногти с необлупившимся лаком?

      Глава 5

      Чувствуя все возрастающую тревогу, я вернулась в токсикологию и спросила у медсестер на посту:

      – В какой палате лежит Виктория Виноградова?

      Девушки переглянулись. Потом одна осторожно осведомилась:

      – А вы ей кто?

      – Близкая родственница.

      Девчонка насупилась.

      – Ступайте к врачу. Семен Михайлович в ординаторской.

      Я вновь пошла в другой конец коридора. Честно говоря, прогулки по воняющему хлоркой линолеуму начали меня утомлять. Ну отчего просто не сказать номер палаты? Зачем гонять человека взад-вперед?

      Услыхав, что к нему явилась близкая родственница Виноградовой, врач велел:

      – Садитесь.

      Я плюхнулась на железную, круглую, выкрашенную белой краской табуретку.

      – Виктория скончалась.

      Я чуть не свалилась на пол.

      – Когда?

      – Официальное время смерти шесть утра, – со вздохом сообщил доктор. – Мы старались как могли, но отравление грибами – очень серьезное дело. Люди такие беспечные, сколько твердим: не покупайте банки у частного изготовителя, с рук, у неизвестных бабок. Нет, тянет народ на вкусненькое!

      – Вика отравилась грибами? – недоумевала я. – Какими? Ведь только самое начало сезона?

      – Маринованные купила вечером у какой-то женщины, – пояснил Семен Михайлович, – отварила картошечки, салатик сготовила и навернула от души с грибочками. Да еще соседку угостила.

      – И та тоже умерла?

      – Нет. Нина Ивановна грибы не ела, только картошку с помидорами. У нее аллергия на этот продукт, что ее и спасло, иначе бы имели два трупа! – пробормотал доктор. – Частое дело. Бабки-то не соблюдают никаких правил, закатывают в плохо простерилизованные банки. Хранят без холодильника.