По дорожкам битого стекла. Private Hell. Крис Вормвуд

в кухню.

      Здесь было просторно. Сквозь огромное окно светила луна, отбрасывая свет на плиты из фальшивого мрамора. Макс сел на прожжённый множеством окурков диван. Когда у кого-то дома стильный бардак, сразу видно, что имеешь дело с настоящим человеком, а не вшивым лицемером.

      Герман достал откуда-то маленькую серебряную шкатулку с гербом.

      – В ней мой дед хранил кокаин, – сказал он вкрадчивым голосом.

      Макс успел разглядеть на шкатулке герб Третьего Рейха.

      – Так кем был твой дед? – спросил он, ухмыляясь.

      – Комендантом концлагеря. А бабушка была еврейкой. Там они и познакомились.

      Макс не знал верить или нет этой истории, но ему показалось, что расспрашивать дальше будет просто невежливо.

      Герман достал машинку для самокруток и принялся крутить косяки, мешая траву с ароматным табаком.

      – Пошли в комнату, – сказал он, когда с изготовлением косяков было закончено. – У меня там звёзды на потолке, будет интересно залипать.

      Комната оказалась маленькой, но уютной. Почти большую её часть занимала большая кровать, застеленная чёрным покрывалом. Книги и диски были сложены на полу ровными стопкам, некоторые из них были почти в человеческий рост. Перед кроватью стоял большой старый телевизор.

      – Я люблю смотреть мультики, – сказал Герман, ловя взгляд Макса. – Особенно «Поллитровую мышь» или «Металлопокалипсис».

      Взгляд Макса прошёлся по корешкам книг: Габриель Витткоп, Жан Жене, Поппи Брайт, Джоэл Лейн, Ирвин Уэлш, Чарльз Буковски, многое из этого было ему знакомо.

      На тумбочке лежал раскрытый том манги Суэхиро Маруо.

      Герман включил странную музыку на музыкальном центре. Это было нечто мрачное и медитативное.

      – Обычно, многие, когда укуриваются, предпочитают слушать психоделик, а это что-то новое, – сказал Макс.

      Геран сел на кровать, скрестив ноги по-турецки. Перед ним в пепельнице-черепе лежали два аккуратных косяка. Макс сел рядом. Они молча закурили, втягивая дым как можно глубже в лёгкие, чтобы почувствовать всю травяную зелень ямайского рая. Сначала немел язык, потом лицо, затем конечности переставали слушаться и от тебя оставались одни только глаза.

      – Это заборная штука, – сказал Макс, глядя куда-то внутрь себя.

      – Съешь печеньку, – сказал Герман, протягивая ему овсяное печенье.

      Макс ел печенье, боясь откусить себе пальцы. Он почувствовал, что его накрывает всё сильнее и сильнее. Словно тело испытывает лёгкие космические перегрузки в этом странном путешествии вглубь себя.

      – Что это было?

      – Просто печенька из Амстердама.

      Макс чувствовал, что его затягивает в воронку жёлтого света. Нет, это не обычный травяной приход, это что-то круче. Он пытался что-то рассказать о своей песне, но мысли не слушались и всё время текли не в то русло.

      Дверь едва слышно отворилась, скрипнул паркет, и в комнату буквально вплыла полуголая девушка. Её длинные рыжие волосы рассыпались по плечам, почти скрывая маленькие