Великие Революции от Великих Подлецов. История строительства нашего общества, написанная по совести. Валентин Маэстро

в духовной плоскости и к воссоединению с чем-то более важным, чем ежедневные повторы многообразия.

      Постоянная гонка за приобретением новой вещи, льстивые вскрики, разговоры – хвальба, смех, гром музыки, касания извивающихся тел, пестрота красок, минутная сладость поцелуев и еда, питье, выпивка.

      Вроде бы, постоянная новизна и смена окружения радовали в миг соприкосновения, но не было внутреннего удовлетворения собой. Он чувствовал, что надо остановиться и оценить происходящее…

      Чувствовал, но новые привычки и внешнее крепко удерживали его в устоявшихся рамках, как в оковах. Каждую минуту напоминали о важности этой суеты, укрепляемой мнением большинства.

      «Вот-вот, я закончу еще только это дело и тогда задумаюсь, решу», – говорил Александр себе, но снова появлялось неотложное задание.

      Остановка, опять, откладывалась.

      Успех, затем новый успех и снова встречи, разговоры, документы, подписи, деньги, гульба-разрядка…

      Как благостное знамение он принял приглашение на учебу, шестимесячные курсы. Дал согласие.

      Познай себя…

      Вскоре пришел день отъезда в Москву и Сашок передал весь бизнес в управление ставшему ему настоящим другом скромному, умному и образованному Павлику Морозовой-Страздиньшу. Передал другу, с высшим образованием юристу, еврею, взявшему фамилию титульной нации, компанейскому парню, бывшему секретарю комсомола. Их взгляды и отношение к жизненным ценностям совпадали.

      «Повезло мне, что есть на кого оставить дела», – с радостью отметил про себя Александр..

      Знакомые торгаши поступок Санька – передачу всех активов, с правом подписи, другу – не поняли, но промолчали.

      Он, увидев недоуменный молчаливый вопрос в их глазах, рассмеялся весело:

      Вы что, ребята?

      Мы с ним, ведь, друзья!

      Друг – это наше, твое и мое продолженье.

      Я и друг – это одно.

      Полагаюсь я на него, как на себя.

      В разведку на фронте пойду

      И знать буду, что сзади меня

      Прикрывает такой же как я.

      Так же спереди я нас

      Сердцем, верящим в преданность, верность,

      Обоих жизнью своей защищаю.

      Сомневаетесь вы?

      Смешные…

      Не знаете, значит,

      Что собой представляет дружба мужская…

      Она – крепче стального клинка

      И сплетает в единство поддержку везде и всегда

      Без сомнений, веру, честность и правду…

      Все! Я сказал: верю ему!

      Остальное все – ерунда…

      С ним вместе мы пели:

      «И беду, и хлеба горбушку —

      Все пополам…»

      Интуиция чувством тревоги об опасности грядущей пробовала остановить его, но логика отогнала сомнения.

      «Идут жесткие девяностые годы переходного периода двадцатого века.

      События сегодня однозначно всем показывают,