Хрустальная роза дождя. Психологический триллер, или Офисная зарисовка. Ксения Владимировна Ефремкина

вот лу-лучше, – заикаясь, проговорил до смерти запуганный Валентин.

      – Я тоже так думаю!

      Потом Пьянова подсела к своей лучшей подруге Ире, женщины начали перешептываться, шипя, как две змеи.

      На свою беду, Валентин обладал острым слухом.

      Юноша не верил своим ушам. Верней, не хотел верить.

      Как бы ему хотелось, чтоб это оказались лишь слуховые галлюцинации!

      – Ш-ш-ш… Недоносок… Псих… Зачем его здесь держат… А вдруг он еще и маньяк… Ублюдок… Ничего, ты подожди, скоро его вытурят отсюда, этого барана дефективного.

      Потом Ирина, улыбнувшись так сладостно, будто ей только что преподнесли бриллианты, сказала:

      – Вот я схожу к Якову Иосифовичу, и мы этому убогому скоро скажем «Гуд бай май лав!» И мы ему помашем ручкой! Кирдык ему! Ха-ха-ха! Гы-ы!

      Что они задумали, с ужасом подумал Валентин! Он был уверен в Якове Иосифовиче, что тот хорошо знает и не предаст его, но тревожные предчувствия закрались в сердце.

      Наконец секретарша ушла, и Валентин вздохнул с облегчением. Но не тут-то было.

      – О Господи! Принтер бумагу мою зажевал! – провозгласила Любовь Николаевна. Вытащив картридж, она зачем-то потрясла им из стороны в сторону, отчего смешно прыгала ее грудь.

      – Любовь Николаевна как грешит, сразу видно: принтер тут же ее выдает, – засмеялась Гавриловна.

      – Нет, это Валя печатал и за собой не убрал.

      – Вечно десять копий поставит и не убирает за собой, всю бумагу перепортил, – с неожиданной ненавистью сказала «зечка» Рогова.

      – Муля у меня со стола все ручки перетаскал, – отчетливо произнесла Гавриловна.

      Господи, им придумать что ль больше нечего?

      Валентин, не поднимая головы, работал с бумагами.

      – Кто же так тексты набирает! Настырный – ужас! Всему тебя подучать надо! Вот тебе бы у своего предшественника поучиться! – вдруг рявкнула на Валентина Ирина Рогова.

      Валентин был уверен, что прав, и робко попытался оправдаться.

      – Не «ну», а подводишь ты коллектив! – не унималась «зечка».

      – Ну ладно, ладно тебе, Ирина, не надо на него таким прокурорским тоном, как будто он такой преступник здесь сидит! – не выдержав, вступилась Эмма Султановна. В ее негодующем тоне слышалось искреннее возмущение несправедливостью. – Наверно, не первый лист уже набирает.

      – Ой, всё, не хочу повторять, набирайте как хотите, я вообще больше ничего не скажу, – картинно разобиделась шмара.

      Валентин так отупел уже от переживаний, что был не в силах ничего произнести, хотя мысленно возблагодарил Эмму Султановну.

      Гавриловна вдруг поднялась с места и подошла к Ирине. Обернувшись пышным задом к Валентину, она склонилась к Ире, и вновь послышалось «змеиное шипение»:

      – Шизофреник несчастный… дерьмо… сучонок нелепый… бр-р-р…

      У молодого человека началась на нервной почве мучительная изжога, на лице появились зудящие