Солнце на ладонях. Ирма Кокура

полыхнув:

      «Это дети, их заводят

      Бесы, но не заведут».

      И наутро все проснулись

      По домам в седьмом поту,

      Только мы бредем средь улиц:

      Я, бармен и та, глотнув.

      О любви

      Она повязала платок, точно шарф

      И брошью его приколола.

      Жены и актрисы не выявлен шарм,

      И грусть на лице её снова.

      Он шляпу так лихо пред ней заломил,

      Дал что-то понять, улыбнувшись.

      И вот, у обоих прибавилось сил,

      И звук пустоты был заглушен.

      Надолго ли пара влюбленных вдвоём

      Во времени нашем осталась?

      За здравье его, красоту ее пьём

      И ветра холодного шалость.

      На, шпильки в причёску, красотка, твой блеск

      Не должен пропасть, несомненно.

      Вся жизнь – это роли неопытных пьес, —

      Его ты задействуешь смело.

      И вот, без печали идёте вдвоём,

      Поправ зло и боль, в современность,

      А мы мадригал вам весёлый поём,

      Его не сочтите за дерзость.

      Безответная любовь

      Страсть помыкает человеком,

      Когда он чист еще и слеп,

      Проводит через ада пекло.

      О, как же сей закон нелеп!

      И на помилованье можно

      Рассчитывать лишь мудрецу:

      Свобода его духа может

      Страданья подвести к концу.

      Но страсть – это удел Вселенной,

      И счастья нет нам без неё,

      И смысл познает только пленный,

      И сам оковы раскуёт.

      Я верю, что за ним – победа:

      Любви напрасной в мире нет, —

      Сквозь безысходность, тьму и беды

      Она незримый дарит свет.

      Коль ближнему ты не желаешь

      Зла хоть за то, что он далёк,

      Ты милость Божию снискаешь,

      Хотя огонь тебя испёк.

      Сквозь годы разум осветится,

      И ты познаешь, как сладка

      Любовь, которая лишь снится,

      И наяву не скажет «да».

      И посвятив всю жизнь другому,

      Прозреть ты сможешь для себя.

      Спасеньем будет рокот грома,

      И если жил, то жил, любя.

      Ночь

      Москва объята долгим сном,

      Но ни одна звезда не светит.

      Играя ночью в унисон,

      Мне телефоны не ответят.

      О, интонация тревог,

      Еще мне припиши словечко, —

      На небесах уже продрог

      Твой Бог, забывший, как беспечно

      Он разговаривал с тобой,

      Суля тебе Свое бессмертье,

      Но чай в стакане весь спитой,

      А в механизмах – милосердье.

      Так в мусорном ведре архив

      Красуется цветной рекламой,

      И благодарность прокурив,

      Себя ищу на всех программах.

      Явись ко мне теперь и ты

      На тротуаре и паркете,