Царь и султан: Османская империя глазами россиян. Виктор Таки

заставило Репнина обратить на это внимание османской стороны. Нуман-паша, губернатор Бендер, места размена посольств в 1740 году, встречал и сопровождал Румянцева до приготовленной для него палатки. В 1775 году Репнин потребовал того же от губернатора Хотина, Мелика Мехмеда-паши. Последний сначала отказался, указывая на свой более высокий ранг (в отличие от Нумана-паши, он был не двух-, а трехбунчужным пашей) и свой статус зятя султана. В свою очередь, Репнин потребовал, чтобы ему предоставили право «правой руки» во время церемонии обмена. Не будучи в состоянии сопротивляться требованию российского посла, османский губернатор прибег к хитрости. По его приказанию кресла для российского и османского послов, размещенные на закрепленном посередине Днепра плоту, были расположены таким образом, что каждый из них считал, что сидит по правую руку от османского губернатора[96]. Тем самым Мелик Мехмед-паша в чем-то повторил находчивость великого драгомана Порты Александра Маврокордата, который во время Карловицкого конгресса положил конец бесконечным разногласиям по поводу церемониала, предложив, чтобы все семь представителей переговаривающихся сторон входили в шатер переговоров одновременно через семь специально сделанных для них проходов. Однако то, что в 1697 году было утверждением принципа равенства переговаривающихся сторон, в 1775 году стало частью символической борьбы между российскими и османскими представителями. Сопровождая российского посла до его палатки, Мелик Мехмед-паша то и дело останавливался, чтобы приветствовать собравшуюся по случаю размена послов толпу, так что Репнин, который должен был идти по правую руку от османского посла, оказывался впереди своего османского губернатора[97].

      Степень конфликтов вокруг церемонии зависела от соотношения сил, установившегося после недавно закончившейся войны, выгодности или невыгодности заключенного мирного договора, а также от относительной значимости церемониальных вопросов в списке предметов переговоров. В 1740–1741 годах отношения между российским посланником и османскими властями несколько раз были на грани разрыва из-за стремления россиян добиться от османов, ободренных Белградским договором, хотя бы символической компенсации за проигранный мир. В 1775 году, как демонстрирует хотинский эпизод, отношения также были весьма напряженными, потому что османы стремились добиться хоть каких-то компенсаций и за проигранную войну, и за проигранный мир. Напротив, в 1793 году та же самая церемония размена посольств, на этот раз состоявшаяся у местечка Дубоссары на Днестре (ставшем в 1791 году границей двух империй), прошла гораздо более гладко. В войне 1787–1791 годов османы потерпели менее сокрушительное поражение, чем пятнадцатью годами ранее и, кроме того, были заинтересованы в союзе с Россией. Однако это не помешало Кутузову вступить в препирательства по поводу церемониальных вопросов. Несмотря на то что османы, по свидетельству самого Кутузова, оказали ему бóльшие почести, чем Репнину, он находил необходимым затевать

96

The Sefaretname of Abdulkerim Pasha // Mubadele. P. 74.

97

Там же. С. 75.