Дети Ржавчины. Михаил Тырин

она смотрит в глазок «Зенита». – И что?

      – А теперь посмотри на свое отражение!

      – Та-ак. Ой, нерезко! А почему?

      – Да потому, что твое отражение не на поверхности! Оно в глубине зеркала, понимаешь? Оно – в Зазеркалье.

      – Здорово! – восхищенно говорит Катенька. – Но почему?

      – Не знаю. Мое дело – находить и описывать Явления. А объясняют их совсем другие люди.

      – Здорово, – зачарованно повторяет она. – Надо будет Вовке показать.

      Вовка – ее сын. Я его от всей души не люблю. Вернее, разлюбил. Раньше это было очаровательное игривое существо, которое постоянно баловалось и шкодило, а будучи застигнутым, с громким визгом и смехом убегало и пряталось под диван или за кресло. Теперь это маленький тиран и скандалист, который умеет только требовать, требовать и требовать... Он не виноват. Это безотцовщина.

      ...Я возвращаюсь от Катеньки в первом часу ночи. Вот и мой дом. Лера открывает мне дверь и слабо улыбается.

      – Я волновалась... Ты на работе задержался?

      – Да, – отвечаю я и валюсь спать.

      Господи, как же легко я научился ей врать...

      ОТЪЕЗД

      Меня разбудил кашель дворника, проникший через открытую форточку. Через несколько минут злорадно запищал будильник.

      – Сейчас встану, приготовлю завтрак, – пробормотала сквозь сон Лера.

      – Спи, я сам, – шепнул я, слезая с кровати.

      Город был тихим, пустым и влажным от утреннего тумана. Дворник продолжал покашливать, скребя метлой по асфальту.

      Я поставил чайник, умылся и по привычке полез в шкаф за своим серым двубортным пиджаком. Но потом вспомнил, что на сегодняшний день форма одежды другая. И повесил пиджак обратно, бережно стряхнув с него пару невидимых пылинок.

      К костюмам я отношусь уважительно. Потому, что это не просто одежда. Это оболочка, дорогой футляр, надежная защита от косых взглядов. Он должен быть безукоризненным, ведь у нас и по сей день принято встречать по одежке. Если вдруг на моем пиджаке появится неаккуратная складка или пятно, то человека, с которым я общаюсь, это может навести на нечаянную мысль о невнимательной жене или плохо убранной кухне с каплями борща на столе, как это бывает у простых людей. Нет и еще раз нет. Сотрудник Ведомства не имеет права быть похожим на обычного человека. Глядя на меня, никто не должен догадаться или даже заподозрить, что у меня дома текут краны и отклеиваются обои. Ведомство выше земных неурядиц. Этой святой цели служат и наши строгие костюмы, и дорогая парфюмерия, и личные парикмахеры.

      Но сегодня все иначе. Сегодня я – работяга-геодезист, а значит, нужно надеть линялые армейские штаны, тельняшку, ботинки с ржавыми заклепками. Бриться необязательно. Одеколон – вообще противопоказан. Это дома или в гостях геодезисты могут быть щеголями. А на работе, в глухой деревне, где грязи по уши, запах «Кристиан Диор» может вызвать только дружеский совет окружающих: похмеляться дешевле «Тройным»...

      Утренняя прохлада уже начала отступать с городских улиц, прячась в подвалах и щелях между домов. Все чаще сердитыми жуками проносились одинокие машины. Я чувствовал легкую обиду.