Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга 2. Андрей Лазарчук

Дом её сгорел…

      – Дом – горит, – сказал Алексей. – И ещё не все потеряли надежду потушить его.

      – Вот так, да? – знахарь высыпал что-то на ладонь, понюхал, пожевал губами. Протянул Алексею. – Не все… Хм. Попробуй-ка, есть ли горечь ещё?

      Алексей взял щепоть бурого порошка, лизнул. Порошок походил на подсоленный торф. Но через болотизну проступала далёкая едкая горечь.

      – Есть, – сказал он.

      – Это хорошо, – медленно протянул знахарь. – Так, значит, надежды не теряете?

      – Не теряем, отец.

      – Что же… Только вот мало вас, молодых, и всё меньше и меньше…

      Алексей не ответил.

      Два последних месяца унесли столько жизней… даже он, воин, человек с дублёной душой, внутренне сжимался, когда пытался представить себе разом всех убитых и покалеченных. Конечно, его воображение питалось только рассказами очевидцев и участников тех дел – быстро же прижилось новое словцо, обозначавшее сразу всё: от мелкой стычки разведок и разъездов до иной раз многодневного боя тысячных отрядов, – что последовали после разгрома при Кипени; но и рассказов достаточно было для бессонницы… Мелиора истекала кровью. Что, однако, пугало более всего, так это неурочные холода явно чародейской природы. Частью погиб первый недоубранный урожай – и никто не сомневался в том, что второго урожая в этом году не будет вовсе…

      Значит – голод. Не зимой, так весной.

      Но дожить до зимы, а уж тем более до весны…

      …Что ж, пусть на Кипени мелиорская армия потерпела поражение – но и конкордийцы со степняками получили страшный удар. И не то важно, что в открытом бою их разгромили, и только чародейское вмешательство превратило их поражение в победу… хотя нет, и это важно: честный воин, может быть, промолчит об этом, но знать-то всё равно будет… нет, другое: тот, кто наслал испепеляющие тучи, не стал различать, где чужие, а где свои – прихлопнул всех разом. А такое уже не прощается…

      Немало дезертиров из армии-победительницы бродило сейчас по лесам и побережьям, ища способ добраться до родного берега. Они угоняли у рыбаков уцелевшие лодки, самые бесшабашные вязали плоты. Но в основном они просто скрывались, чего-то выжидая. Нескольких таких дезертиров захватила по пути сотня Алексея, и прежде чем предать их лёгкой смерти, Алексей поговорил с ними. Велика, очень велика была их обида на своих начальников… или на тех, кто стоит над начальниками…

      Однако несмотря на всё это, конкордийская армия медленно и настороженно продвигалась на юг и, по некоторым сведениям, ступила уже в долину Вердианы. Значит, был открыт путь и на восток, к башне Ираклемона, к Кузне… и хотя именно в ту сторону отступили остатки мелиорской армии, ясно было, что заслон этот падёт при первом же серьёзном нажиме: ни северяне, ни южане не захотят умирать, защищая бессмысленный, малонаселённый и всеми нелюбимый Восток…

      – Чародейства просишь… – знахарь сложил свои кульки, сплёл пальцы; Алексей только сейчас увидел, какие у него огромные руки – руки