Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга 2. Андрей Лазарчук

и откинула капюшон.

      Отрада вскрикнула. У женщины, стоявшей перед ними, не было верха лица. Вместо лба, век, скул – висели какие-то лоснящиеся чёрные лоскуты…

      – Ла…ра… – Алексей, задышав тяжело, пресёкся на середине слова. – Ты…

      Женщина поднесла палец к уголку рта. Это можно было понять как «молчите».

      Будто трепет множества маленьких крыльев послышался далеко позади. Отрада попыталась было оглянуться, но – не сумела оторвать взгляд от изуродованного лица, от чистого сияющего глаза, тёмно-синего, бездонного…

      Меж тем сзади что-то происходило. Треск дерева… скрежет… шипение…

      – Почему… я живой? – спросил Алексей.

      Ларисса медленно кивнула; рука её скользнула под плащ и вынырнула обратно – с пяльцами, в которых натянут был белый платок с какой-то вышивкой… но не к вышивке приковало взгляд Отрады, а к тому, что на миг приоткрылось между полами плаща…

      Не могли люди сотворить такое с другим человеком, с женщиной… не могли, не могли, не могли!

      А шум сзади накатывался, вздымался, напомнив вдруг грохот ледохода – где среди сталкивающихся льдин есть льдины живые, железные, деревянные, хрустальные… Множество голосов заполнили собой пространство.

      Отрада сумела наконец обернуться. Один ужас помог справиться с другим…

      Перед нею разверзлась могила. У могилы было почему-то деревянное дно. Ярко освещённое жёлтое деревянное дно.

      Земля осыпалась под ногой, Отрада вскрикнула и стала падать, продолжая вцепляться в Алексея. Тот удержался бы, но земля превратилась в текущий песок. Они скатывались вниз, как муравьи в воронку песчаного льва.

      Она ожидала удара о дерево, но в последний миг дно отдалилось – недалеко, вот, рядом, достать, опереться… нет. Она повисла, как муха в паутине, как… как те странные пленники… как Агат… его прощальный взмах…

      (Она не знала, кто такой Агат. Это было в другой памяти. Или в другой жизни. Она обжигалась, когда пыталась дотянуться до этого имени и этого прощального взмаха. Но не оставляла попыток…)

      И, повинуясь какому-то новому, незнакомому страху, она согнула негнущуюся руку и схватила себя за щёку.

      Под рукой было что-то мягкое, нечувствительное, податливое.

      Не трогай, прошептал кто-то рядом, осторожно, сорвёшь… И ещё прошептал: дайте ей пить.

      У губ тут же появился горячий край ковша. Давясь, Отрада глотнула жгучую жидкость. Ей показалось, что это дёготь.

      Чья-то рука удерживала её затылок.

      Пей. Пей, пожалуйста, пей…

      Она отхлебнула ещё и ещё. Горечь и сильнейший запах берёзы.

      На миг стало светло и легко. Она повернула голову. Неоконченная картина: парящие в воздухе торсы, голые и задрапированные, угол каменной кладки… И тут же торопливо нахлынула липкая пузырящаяся тьма.

      Глава вторая

      Знахаря нашли только в третьей по ходу деревне, девяностолетнего обезножевшего старика. Алексей буквально на руках принёс его в дом старосты, куда положили метавшуюся