Блюститель. Рассказы, повесть. Сергей Кузнечихин

унять дыхание, Оля не могла выговорить ни слова.

      Пытаясь сохранить достоинство, тетя Лиза поджала губы и плавно вышла. Потом уже из коридора Оля услышала: «Учительница для кобелей, мы еще посмотрим…»

      Полубосая, она проковыляла к двери, повернула два раза ключ и какое-то время оставалась стоять спиной к комнате.

      Потом услышала тихие всхлипывания:

      – Что же делать-то, а?

      Не знаю, – еле выговорила Оля.

      Она присела напротив. Шелковый платок на голове женщины сбился набок, и она не поправляла его. Сидела, зажав ладони между костлявых колен, и вздрагивала.

      – Уж ты бы, девушка, сделала что-нибудь, а?

      Оля молчала. Она сама собиралась просить. Сама надеялась, что мать может уговорить Сему. А тут оказалось, к ней же и за помощью пришли.

      – Вчера заявился, а на лице живого места нет. Зачем ты его так? Вовку-то, его здоровые мужики впятером не одолеют. А мой что, он разве виноват, что таким народился.

      Слова вроде бы и упрекали, но звучали как просьба. Видно, голос уже привык оправдываться. И от этого Оле становилось еще хуже. Ну в чем виновата перед ней эта несчастная женщина?

      – Он ведь смирный так-то. Разве где на поминках выпьет. А теперь, ровно кот какой, каждую ночь пропадает. Лиза говорит, что бухгалтерша заявить собирается, и сама, чего доброго, заявит, такая ненавистница. Ты бы хоть пожалела.

      – Как я его пожалею?

      – Не знаю. Только нельзя ему такому беспокойному ходить. В воскресенье у Ильиных сороковины, напоят мужики да подучат чему-нибудь. Страшно мне.

      Платок совсем съехал на плечо. «Шелковый. Тоже, наверное, парадный, – подумала Оля. – Разве удержится на таких реденьких волосах». Она опустила голову и посмотрела на свои парчовые шлепанцы, выписанные по почте из Еревана. Ей стало стыдно, и она поджала ноги.

      – Если бы я знала, что надо делать.

      – Да уж как-нибудь. Боюсь я за него. Совсем слушаться перестал. Лиза говорит, что Васильев очень сердится, может и милиционера прислать. А ведь там без меня он совсем пропадет. Помогла бы нам.

      – Не могу же я за него замуж выйти.

      – Да что ты говоришь, куда ему жениться. Только как бы чего не вышло.

      Пока Оля переживала, стыдясь своих глупых слов, мать или услышала шорох на улице, или почувствовала, что сын где-то рядом.

      – Здесь был только что, – прошептала она. – Ох, наказание мое. Пойду от греха.

      Оля выпустила ее и подошла к окну.

      Мать остановилась на дороге и позвала:

      – Семушка, сына, пойдем домой.

      Сема не выходил. Где-то рядом прятался, или матери просто показалось, что он был рядом.

      С удивлением, но без радости Оля вспомнила, что наступает воскресенье. От чего она будет отдыхать? Мать Семы просидела у нее больше часа, а Оля так и не нашла, что ей сказать. Она и теперь не знала. Обещал подумать директор. Обещала Валерия, к которой Оля так и не сходила. Но что они обещали? Подумать. Как бы они и впрямь не упрятали Сему. И все из добрых побуждений…

      – Гости