Переписка князя П.А.Вяземского с А.И.Тургеневым. 1820-1823. Петр Вяземский

сам надеялся для нас на первые ваши уроки в законносвободности, но эта наука требует, как и все, некоторого продолжительного внимания. Вам, по крайней мере, сказки сказывают, а нам их слушать на велят. По сию пору я не мог добиться, чтобы напечатана была вторая речь государя, которую Европа прочтет прежде России. Ожидают оффициального позволения слушать слова императора. Tout bien-consideré я рад, что ты был в Польше в минуты её возрождения или, лучше, разрешения от конституционного бремени. Ты присмотрелся в первым опытам искусства Вильгельма Михайловича Рихтера и самым легким, не требовавшим императорской операции, opération césarienne. Ты видел, как принимают дитя и сохраняют родильницу; что делают искусные и неискусные няньки и матки, и как срезывают излишний пупок у младенца, и какими прибаутками его убаюкивают. Возвратясь из сего повивального училища, ты передашь нашим бабкам всю практическую мудрость свою и для своих детей будешь еще чувствительнее и нежнее. Сохрани, возлелей эту нежность, добрый, а не Гречев, сын отечества! Ayez des chants pour toutes ses gloires et des larmes pour tous ses malheurs!

      Вчера получил грамотку от Василья Львовича, уведомляющего, что камердинер Гарпагона, князя Петра Иваповича Гагарина, бежал и украл у барина три миллиона рублей; большая часть суммы обращена в ломбардные билеты, в закладные и пр., но в бауле было тысяч триста и золотом. Сказывают, он носил все деньги в штанах. Если он не повесится, так пожалею я о воре. Это тот же князь Гагарин, который мучил мужиков и дворовых людей и спасался обещаниями сделать молодого князя Лопухина своим наследником. В 1818 году один дворовый мальчик бежал от него и принес государю в Москве орудие наказания. Барин сей жил пред самым Кремлем и царскими палатами за Москвой-рекой и был предводителем какого-то уездного дворянства близ Москвы. Я сбирался доносить на него в то же время, то-есть, в 1818 году; таскался около его дому и искал говорящих памятников его жестокости, но все уже было скрыто и услано в дальние деревни, и спины залечены.

      Пришли мне по отпечатании все, что у вас происходило. Плещеев и граф Чернышев играют в Гатчине. Все туда двинулось сегодня к завтрему. Карамзины к 16-му будут, вероятно, здесь. Я дам вечеринку с дамами, то-есть: Карамзины, Муравьева, Плюскова и Светлана.

      Что же ты не пишешь ничего ни о верхней, ни о средней своей части? С петухом ли первая, или с ключом последняя? Прости! После завтра постараюсь еще писать. Сию минуту получаю à cachet volant письмо к тебе из Царского Села. О папе здесь пронесся ложный слух, и я ему почти поверил и прочел недавно снова «Le voyage des papes», par Jean Millier.

      318. Тургенев князю Вяземскому.

      15-го октября. [Петербург].

      Ноты для графини Самойловой я также получил, но еще не решился послать к ней, потому что она недавно потеряла брата и оплакивает его. Как же явлюсь я с мазуркой и с вальсом? Разве попросить Плещеева, чтобы переложил на панихиду? Вчера получил я от брата еще письмо из Царьграда от 16-го сентября. Али-паша хотел дать конституцию своей земле, подобную испанской. В камере единственно должны были присутствовать три четверти греков и одна четверть туров. J'espère, que c'est libéral! Сказывают, что он посылал в