Принцип оборотня (сборник). Клиффорд Саймак

в кожаном кресле. Сорок лет будто стерлись из памяти. Все здесь было, как тогда. Даже чайные чашки те же.

      Через открытое окно в кабинет доктора Рейвена доносились веселые молодые голоса. Студенты разбегались по аудиториям. Кончалась перемена. Ветер шумел в верхушках вязов. Саттон хорошо помнил этот шум.

      Вдали зазвенел церковный колокол.

      Доктор Рейвен подвинул чашку поближе к Саттону.

      – По-моему, я все сделал, как ты любишь. Три кусочка сахара и без сливок.

      – Да, все правильно, – удивился Саттон.

      Еще помнит, подумал он. Хотя помнить – это ведь так легко. Мне, например, кажется, что я сам могу вспомнить все, что угодно. Как будто знания, словно старинные сервизы, стояли где-то на полочках и чья-то заботливая рука ежедневно стирала с них пыль все эти годы, пока я был там, в чужом, непривычном мире, и теперь можно снять это фамильное серебро с полки, вычищенное, сияющее…

      На потолке играли отблески пламени, пылавшего в беломраморном камине.

      – Я думаю, – сказал Саттон, – вам все-таки интересно, зачем я пожаловал?

      – Во всяком случае, – ответил доктор Рейвен, – не могу сказать, что ты так уж удивил меня своим визитом. Все мои мальчики нет-нет да и заглядывают ко мне. И я страшно рад, когда меня навещают.

      – Честно говоря, сам не знаю, с чего начать, – взволнованно сказал Саттон.

      – Давай проще, – предложил старик. – Вспомни, как в старые добрые времена мы говорили часами и в конце концов докапывались до какой-никакой истины…

      Саттон рассмеялся.

      – Да, профессор, конечно, помню. Мы решали тончайшие проблемы теологии. Разбирали основополагающие аспекты сравнительной религии. Именно это и волнует меня сейчас, потому я и приехал. Ведь вы посвятили этому всю жизнь. О земных и инопланетных религиях никто на Земле не знает больше, чем вы. Удалось ли вам при этом сохранить свою собственную веру? Не возникало ли у вас искушения отказаться от земной религии?

      Доктор Рейвен улыбнулся и поставил чашку на стол.

      – Я должен был быть готов к тому, что ты, как обычно, задашь мне какой-нибудь каверзный вопрос. Это в твоем духе.

      – Я не собираюсь вас долго мучить, – оправдывающимся тоном проговорил Саттон. – Я просто хочу узнать, не нашли ли вы в огромном количестве верований какой-нибудь религии, которая оказалась бы лучше, выше других?

      – Надо понимать, что ты нашел такую религию?

      – Нет, – ответил Саттон тихо. – Не религию.

      Церковный колокол все еще звонил вдалеке. В университетских коридорах наступила тишина. Перемена закончилась.

      – Не казалось ли вам когда-нибудь, – спросил Саттон, – что вы сидите одесную Господа и слышите нечто, чего никогда в жизни не слышали и не ожидали услышать?

      Доктор Рейвен недоуменно покачал головой:

      – Нет, пожалуй, ничего подобного мне испытать не довелось.

      – А если бы довелось, как бы вы себя вели?

      – Ну, я думаю, что мне пришлось бы так же мучительно размышлять об этом, как и тебе.

      – Восемь тысячелетий люди жили только верой, – сказал Саттон, глядя на пылающий камин. – Восемь тысячелетий,