Пригоршня тьмы. Алексей Атеев

опасаясь потенциального предательства. Она успешно продвигалась по этому самому «тернистому пути», но с годами одиночество стало все больше тяготить. К тому же, будучи «человеком идеи», Галина Касьянова считала, что не реализовала себя до конца. Да, кое-чего она достигла, обзавелась научной степенью и к тому же стала книжным червем. Она – практик. И практик именно в такой непростой науке, как психиатрия.

      В свое время среди множества медицинских отраслей она выбрала психиатрию, считая, что именно эта наука – передний край медицины. Столкнувшись на практике с реальным положением дел, очень скоро поняла, что это вовсе не передний край, а задворки, по крайней мере в нашей стране. Поначалу это привело ее в отчаяние, но вскоре она решила, что в силах бороться с обстоятельствами хотя бы на своем месте. И верно служила этой идее.

      На личную жизнь при таком служении не оставалось времени. Но все чаще задерживала Галина взгляд на чужих детях, понимая, что по собственной воле обделила себя чуть ли не самым важным, что только существует в жизни. Эта тоска становилась все сильней, и Галина начала всерьез подумывать о том, чтобы родить ребенка. Кто будет отцом, ей, в общем-то, было наплевать – был бы здоров. Решимость эта крепла с каждым днем. И сейчас, увидев на пороге своего кабинета Марту с дочерью, она тут же влюбилась в красивую светловолосую девочку.

      «Ведь и у меня могла быть такая прелесть», – тоскливо подумала она, умиленно разглядывая Машу.

      Маше почему-то тоже с первого взгляда понравилась тетя Галя, про которую так много рассказывала мама по дороге в больницу. Она разглядывала даму в белом халате и шапочке и мысленно прикидывала, как бы сама выглядела в подобном обличии. Выходило, что неплохо. Маша очень редко видела мать в рабочей обстановке и не проявляла интереса к ее профессии, тем более что часто слышала от отца насмешливые реплики по поводу маминой работы. А тут все было так интересно. Например, этот странный блестящий молоточек, лежащий на столе. И еще более странные рисунки, развешанные по стенам. Один из них особенно привлек ее внимание. На нем была изображена голая женщина, бегущая от преследующего ее не то человека, не то чудовища. Рисунок был выполнен довольно небрежно, в торопливой скачущей манере, но тем не менее производил сильное впечатление.

      Галина слегка покраснела, увидев, с каким вниманием рассматривает девочка картинку.

      Она кашлянула и смущенно посмотрела на Марту.

      – Ничего страшного, – отозвалась та, поняв причину конфуза. – Она и не такое смотрит по видику. Хотя картинка, конечно, довольно странная. Кто рисовал? Уж не ты ли?

      – Ну что ты, – Галина чуть растерянно улыбалась, – я одно время собирала образцы творчества душевнобольных. Так и висят…

      – Странное, однако, творчество, – хмыкнула Марта, – уж не сам ли автор гонится за этой дамой?

      – Кто знает, – неопределенно отозвалась Галина, – правда, эту картину нарисовала женщина.

      – Тогда все понятно, – усмехнулась Марта, – нереализованное сексуальное чувство…

      Галина