Пригоршня тьмы. Алексей Атеев

на газете, хмыкнула и ушла.

      Преодолевая брезгливость, я начала копаться в несвежей одежде. Из верхней одежды был только джинсовый сарафан.

      Прежде всего я проверила карманы. Пусто. Совершенно ничего – ни денег, ни автобусного или троллейбусного билета, ни просто какой-нибудь бумажонки. Сарафан был импортный и изрядно поношенный. «Очень странно», – подумала я. Женщина она, помнится, была видная, так неужели у нее с собой не было никакой косметики? Допустим, нет сумочки, но помаду или пудреницу можно было положить в карман?

      Оставалось белье. Сначала я вообще не хотела его разглядывать. Как-то неудобно перед покойницей стало. Потом подумала и решила довести дело до конца. А тут меня ждала еще одна загадка. И трусики, и лифчик были явно импортного производства. Причем очень высокого качества. Уж я-то в этом разбираюсь. Но самое странное, ярлыки были явно срезаны. От них остались лишь короткие язычки. Почему? Зачем?

      Я отложила белье и занялась туфлями. Они были самые обычные, стоптанные и чиненые. Никогда не поверю, что женщина, носившая такое белье, могла бы надеть подобную обувь. Но чего в жизни не бывает!

      Я сидела и размышляла, кто же она была, мать моего ребенка, и в этот момент мне показалось, что за спиной у меня кто-то стоит. Я явственно почувствовала чье-то присутствие. Меня словно сковало. Я напряглась и, не в силах пошевелиться, ждала не то удара, не то вопля. Но все было тихо. Наконец я собралась с силами и резко повернулась. Никого. Комната была пуста. Еще несколько минут я не могла перевести дыхания. Тут появилась Люська.

      «Ну что, нашла что-нибудь интересное?» – Я развела руками.

      «Ладно, пойдем, а то вдруг кто-нибудь явится».

      «Послушай, – спросила я ее, – а можно мне взять ее белье?»

      «Носить собираешься?» – хохотнула она.

      «Да ну тебя, просто на память».

      «Странная причуда. Пожалуйста, если хочешь, можешь взять. Все равно сожгут».

      «А смотри, белье явно импортное».

      Люська брезгливо скривила губы.

      «У этих шлюх чего только не бывает. Подобрали ее на вокзале. Не то на железнодорожном, не то на авто. Была без сознания. Начались схватки, а она словно и не понимала этого. Нашла место рожать – на вокзале!»

      «А как ты думаешь, она здорова?»

      «С анализами все в порядке. Палочек Коха и спирохет не зафиксировано, об остальном остается только гадать. Она показалась мне девицей весьма ухоженной, руки явно не знали стирки и мытья полов. Хотя, конечно, такой сорт женщин мытьем полов не занимается. Может быть, мамина дочка, сбежавшая от позора из дому?»

      «Значит, у нее могут быть родители?»

      «Родители у всех есть. Я бы на твоем месте не вдавалась в подробности. Послушайся совета».

      «А на операционном столе она ничего не говорила?»

      «Ты все не можешь успокоиться. Она же в бреду была. Мне показалось, что иностранные слова произносила. Но, может быть, только показалось».

      «Какие слова?»

      «Вроде латынь, а может, итальянский…»

      «Ты это серьезно?»

      «Все, – сказала Люська,�