Друзья Пушкина в любви и поэзии. Николай Шахмагонов

исполненным лицом,

      Под прародительским сияющий венцом,

      Нам обречённый вождь ко счастию и славе!

      Казалось, к пламенной в руке твоей державе

      Тогда весь твой народ сердцами полетел;

      Казалось, в ней обет души твоей горел,

      С которым ты за нас перед алтарь явился —

      О, Царь, благодарим: обет сей совершился…

      Деликатно сказано «под прародительским сияющий венцом», поскольку многие с осуждением относились к попустительству сановным уголовникам, убившим Императора Павла Петровича с ведома наследника престола. Болтовня о том, что он, де, согласился на вооружённый переворот и на свержение Императора с условием, что ему сохранят жизнь, весьма наивна, поскольку наследник престола не мог не знать, как относится Император к своему Государеву служению, и что он не оставит престол, под какими бы угрозами это от него ни требовали. Не мог он не знать и того, что заговорщики – эти, говоря нынешним языком, кровожадные отморозки – жаждут именно крови, что они не желают, да и не могут оставить в живых Императора, ибо в этом случае сами окажутся в крепости, поскольку Павел Петрович будет немедленно освобождён. Выдумки о том, что он был ненавидим всем народом, не имеют под собой почвы. Его ненавидели только ярые ненавистники России, стяжатели и мерзавцы, готовые продать Россию.

      Другое дело строки, адресованные Наполеону:

      Непобедимости мечтою ослепленный,

      Он мыслил: «Мой престол престолом будь вселенны!

      Порфиры всех царей земных я раздеру

      И все их скипетры в одной руке сберу;

      Народов бедствия – ступени мне ко счастью;

      Всё, всё в развалины! на них воссяду с властью,

      И буду царствовать, и мне соцарствуй, Страх;

      Исчезни всё опять, когда я буду прах,

      Что из развалин брань и власть соорудила —

      Бессмертною моя останется могила».

      И, к человечеству презреньем ополчен,

      На первый свой народ он двинул рабства плен,

      Чтобы смелей сковать чужим народам длани, —

      И стала Галлия сокровищницей брани;

      Там все, и сам Христов алтарь, взывало: брань!

      А далее строки послания подтверждают уже то, что в общем-то неопровержимо. Пушкин в своей Оде «Вольность» писал:

      (…)

      Самовластительный Злодей!

      Тебя, твой трон я ненавижу,

      Твою погибель, смерть детей

      С жестокой радостию вижу.

      Читают на твоём челе

      Печать проклятия народы,

      Ты ужас мира, стыд природы,

      Упрёк ты Богу на земле…

      Долгое время нас пытались убедить, что Пушкин адресовал эти строки русскому Царю. Даже иногда с удовольствием называли Императора Николая I. Ведь кем был этот замечательный Государь, разобрались не сразу. В школе, во всяком случае, в то время, когда учился я, моё поколение, да и следующее поколение, об Императоре Николае Павловиче не могли говорить добрых слов, ведь он сокрушил масонскую гидру, пытавшуюся пустить в распыл Россию почти за столетие до предательской буржуазной февральской