Друзья Пушкина в любви и поэзии. Николай Шахмагонов

Фёдорович Воейков (1779–1839), с которым они вместе воевали в ополчении. После того как Жуковский оставил по болезни армейский строй, Воейков продолжал воевать вплоть до расформирования ополчения. В глазах девушек он был воином, овеянным ореолом участника знаменитых событий. К тому же оказался он интересным рассказчиком, армейским историям которого не было числа. Воейкова очаровала младшая из сестёр Протасовых – Сашенька.

      Она была девушкой необыкновенной. Сохранились письма Жуковского к Тургеневу, в которых он так отзывался о ней:

      «Моя Сашка есть добрый, животворный гений, вдруг очутившийся между нами… То чувство, которое соединит вас друг с другом, есть обновление нашей с тобой дружбы: у нас есть теперь одно общее благо! В её свежей душе вся моя прошлая жизнь. Но и тебе надобно для твоего счастия уничтожать в нём всё, что принадлежит любви, а сделать из него просто чистую, возвышенную жизнь».

      Об этом времени В.В. Огарков рассказал в книге «В.А. Жуковский. Его жизнь и литературная деятельность. Биографический очерк»:

      «В Муратове к 1814 году появилась новая личность – умный, хитрый, но нравственно низкий Воейков. Благодаря своей ловкости, остроумию и лицемерию он довольно скоро втерся ко всем в доверие и стал очень недоброжелательно относиться к своему приятелю-поэту. Василий Андреевич, проведя целый год в надежде и сомнениях, опять решился попытать счастья; но Екатерина Афанасьевна стояла на своём. Положение Жуковского, в особенности в присутствии Воейкова, становилось невыносимым, и он уехал из Муратова в Долбино, к племянницам Анне и Авдотье Петровне, с которыми состоял, как мы и ранее указывали, в дружеских отношениях».

      Несмотря на то что Воейков, по словам Ф.Ф. Вигеля, «был мужиковат, аляповат, неблагороден», Сашенька, очарованная его боевыми рассказами, в которых он всегда выставлял себя героем, разумеется, многое, если не всё, сочиняя, увлеклась им.

      Между тем отъезд от Протасовых, отчасти вернул покой в душу Жуковского, хотя, конечно, несчастная любовь его надолго, если не на всю жизнь, осталась незаживающей раной.

      В Муратове Жуковский написал «Эолову арфу»… И снова разговор о любви, о прекрасной барышне…

      (…)

      Младая Минвана

      Красой озаряла родительский дом;

      Как зыби тумана,

      Зарёю златимы над свежим холмом,

      Так кудри густые

      С главы молодой

      На перси младые,

      Вияся, бежали струей золотой.

      Приятней денницы

      Задумчивый пламень во взорах сиял:

      Сквозь тёмны ресницы

      Он сладкое в душу смятенье вливал;

      Потока журчанье —

      Приятность речей;

      Как роза дыханье;

      Душа же прекрасней и прелестей в ней.

      Гремела красою

      Минвана и в ближних, и в дальних краях;

      В Морвену толпою

      Стекалися витязи, славны в боях;

      И дщерью гордился

      Пред ними отец…

      Но втайне делился

      Душою с Минваной Арминий-певец.

      Младой и прекрасный,

      Как свежая роза – утеха долин,

      Певец сладкогласный…

      Но родом