Друзья Пушкина в любви и поэзии. Николай Шахмагонов

и не вступать в серьёзные схватки.

      Унылость на сердца народов налегла —

      Лишь Вера в тишине звезды своей ждала,

      С святым терпением тяжёлый крест лобзала

      И взоры на восток с надеждой обращала…

      И грозно возблистал спасенья страшный год!

      Да, тут поэт предельно точен. И точен он в следующем:

      За сей могилою народов цвёл народ —

      О, Царь наш, твой народ, – могущий и смиренный,

      Не крепостью твердынь громовых огражденный,

      Но верностью к Царю и в славе тишиной.

      Как юноша-атлет, всегда готовый в бой,

      Смотрел на брани он с беспечностию силы…

      Так, юные поджав, но опытные крылы,

      На поднебесную глядит с гнезда орел…

      И злобой на него губитель закипел.

      В несметну рать столпя рабов ожесточённых

      И на полях, стопой врага не осквернённых,

      Уж в мыслях сгромоздив престол всемирный свой,

      Он кинулся на Русь свирепою войной…

      О провидение! твоя Россия встала,

      Твой ангел полетел, и брань твоя вспылала!

      Ну и далее сказано справедливо о том, что в 1812 году Император во многом сумел побороть себя. И это заключалось не только в том, что он пообещал не вступать с агрессором ни в какие переговоры, пока последний солдат врага не будет вышвырнут за пределы России, но и в том, что, пересилив себя, вручил главное командование русским воинством Кутузову, хотя и приставил к нему в качестве соглядатая убийцу Павла Петровича, сановного уголовника Беннигсена.

      Кто, кто изобразит бессмертный оный час,

      Когда, в молчании народном, царский глас

      Послышался как весть надежды и спасенья?

      О глас царя! о честь народа! пламень мщенья

      Ударил молнией по вздрогнувшим сердцам;

      Все бранью вспыхнуло, все кинулось к мечам,

      И грозно в бой пошла с Насилием Свобода!

      Тогда явилось все величие народа,

      Спасающего трон и святость алтарей,

      И тихий гроб отцев, и колыбель детей,

      И старцев седины, и младость дев цветущих,

      И славу прежних лет, и славу лет грядущих.

      Все в пепел перед ним! разлей пожары, месть!

      Стеною рать! что шаг, то бой! что бой, то честь!

      Пред ним развалины и пепельны пустыни;

      Кругом пустынь полки и грозные твердыни,

      Везде ревущие погибельной грозой, —

      И старец-вождь средь них с невидимой Судьбой!..

      Холмы Бородина, дымитесь жертвой славы!..

      Уже растерзанный, едва стопы кровавы

      Таща по гибельным отмстителей следам,

      Грядет, грядет слепец, Москва, к твоим стенам!

      О радость!.. он вступил!.. зажгись, костер свободы!

      Пылает!.. цепи в прах! воскресните, народы!

      Ваш стыд и плен Москва, обрушась, погребла,

      И в пепле мщения Свобода ожила,

      И при сверкании кремлевского пожара,

      С развалин вставшая, призрак ужасный, Кара

      Пошла по трепетным