За святую Русь! Фельдъегерь против нашествия Батыя (сборник). Юрий Корчевский

Тёмный отпишется, что-де Новгород – сами по себе вольница, не хуже казаков, сладу с ними нет, не государевы они люди. В Новгороде посадники пообещают наказать, как и писано королём – сурово. Только пусть людишки с корабля укажут, что за ушкуи были, точно ли новгородские? Али псковские, али иные какие?

      В гневе король шведский приказал выставить в море, у берегов кораблей вдвое больше прежнего, да живота не жалеть, ежели ушкуйники с непрошеным визитом пожалуют.

      Меж тем ушкуи причалили в сторонке, на краю пристани. Шкурки кормчий пообещал скорнякам выгодно продать, а деньги по-братски поделить. Серебро и драгоценности делили тут же.

      Убитым долю выделили, как живым. Положено так было, семьям надо помочь.

      – Алексей, тебя-то где искать? – спросил его Корней.

      – Да на прежнем постоялом дворе. Надеюсь, не сгорел он ещё, – пошутил Алексей.

      – Типун тебе на язык! Завтра к вечеру жди, выручка за шкурки будет. Или мехами возьмёшь?

      – Зачем они мне?

      – И я тако же думаю. Ну, бывай. И о походе славном – никому, ни единой живой душе, даже спьяну. Мои-то парни уже учёные, язык за зубами держать умеют.

      – Не малец неразумный, знаю.

      – Удачно ты в нашу судовую команду попал. Саблю-то все знают, с какого конца держать, удалых в Новгороде – каждый второй. А вот умишком Бог многих обделил. Ты же на ходу ситуацию разрулил. Даже мне в голову такое не пришло бы. Тебе бы воеводой быть.

      – Был уже, – сорвалось у Алексея.

      – Да ну! А чего же молчал? Где, под чьей рукой?

      – Говорить не хочу, время не пришло.

      – Ага, понял. То-то я смотрю: странный ты какой-то. Вроде как все, но есть у тебя…

      Кормчий покрутил в воздухе кистью, подыскивая подходящее слово:

      – …стержень, что ли. Вроде как ты наперёд знаешь, что делать. Редкое по нынешним временам качество. И птица при тебе…

      – Да ты философ, Корней.

      – Это кто ж такой? Слова такого не слыхал, хотя по-немецки разумею, и на свейском хоть и не говорю, а понимаю.

      – Мыслитель.

      – Вона как? А что? Голова для этого человеку дадена – чтобы мыслить.

      Мешки со шкурами Иван и Тихон уже домой к кормчему унесли. Заторопился и он. В руке – мешочек небольшой кожаный с серебром. Впрочем, и у Алексея такой же.

      Лёгкий металл серебро, золото в подобном мешке руку бы оттягивало. Но в эти времена серебро не меньше золота ценилось. На Руси своих драгоценных металлов не добывали пока, и торговля с иноземными купцами была единственным путём пополнить запасы. Хотя позже чего только в стране не найдут – от железа до золота и алмазов. Но всему свой черёд.

      Алексей снял комнату на прежнем постоялом дворе. Зачем искать другой, если здесь кормят вкусно? Да и жить спокойно, поскольку гости – люди солидные, купцы из других земель. Это у торга номера снимают приезжие мастеровые да прочий подлый люд, пьют, дерутся и шумят.

      Только тот, кто долго