Лучшие повести и рассказы о любви в одном томе. Александр Сергеевич Пушкин

проснулся очень рано на следующий день. Он находился на высшей степени человеческого благополучия; но не это мешало ему спать; вопрос, жизненный, роковой вопрос: каким образом он продаст свое имение как можно скорее и как можно выгоднее – тревожил его покой. В голове его скрещивались различнейшие планы, но ничего пока еще не выяснилось. Он вышел из дому, чтобы проветриться, освежиться. С готовым проектом – не иначе – хотел он предстать перед Джеммой.

      Что это за фигура, достаточно грузная и толстоногая, впрочем, прилично одетая, идет перед ним, слегка переваливаясь и ковыляя? Где видел он этот затылок, поросший белобрысыми вихрами, эту голову, как бы насаженную прямо на плечи, эту мягкую, жирную спину, эти пухлые отвислые руки? Неужели это – Полозов, его старинный пансионский товарищ, которого он уже вот пять лет, как потерял из виду? Санин обогнал шедшую перед ним фигуру, обернулся… Широкое, желтоватое лицо, маленькие свиные глазки с белыми ресницами и бровями, короткий, плоский нос, крупные, словно склеенные губы, круглый, безволосый подбородок – и это выражение всего лица, кислое, ленивое и недоверчивое – да точно: это он, это Ипполит Полозов!

      «Уже не опять ли моя звезда действует?» – мелькнуло в мыслях Санина.

      – Полозов! Ипполит Сидорыч! Это ты?

      Фигура остановилась, подняла свои крохотные глаза, подождала немного – и, расклеив, наконец, свои губы, проговорила сиповатой фистулой:

      – Дмитрий Санин?

      – Он самый и есть! – воскликнул Санин и пожал одну из рук Полозова; облеченные в тесные лайковые перчатки серо-пепельного цвета, они по-прежнему безжизненно висели вдоль его выпуклых ляжек. – Давно ли ты здесь? Откуда приехал? Где остановился?

      – Я приехал вчера из Висбадена, – отвечал, не спеша, Полозов, – за покупками для жены – и сегодня же возвращаюсь в Висбаден.

      – Ах, да! Ведь ты женат – и, говорят, на такой красавице!

      Полозов повел в сторону глазами.

      – Да, говорят.

      Санин засмеялся.

      – Я вижу, ты все такой же… флегматик, каким ты был в пансионе.

      – На что я буду меняться?

      – И говорят, – прибавил Санин с особым ударением на слово «говорят», – что твоя жена очень богата.

      – Говорят и это.

      – А тебе самому, Ипполит Сидорыч, разве это неизвестно?

      – Я, брат, Дмитрий… Павлович? – да, Павлович! в женины дела не мешаюсь.

      – Не мешаешься? Ни в какие дела?

      Полозов опять повел глазами.

      – Ни в какие, брат. Она – сама по себе… ну и я – сам по себе.

      – Куда же ты теперь идешь? – спросил Санин.

      – Теперь я никуда не иду; стою на улице и с тобой беседую; а вот как мы с тобой покончим, отправлюсь к себе в гостиницу и буду завтракать.

      – Меня в товарищи – хочешь?

      – То есть это ты насчет завтрака?

      – Да.

      – Сделай одолжение, есть вдвоем гораздо веселее. Ты ведь не говорун?

      – Не думаю.

      – Ну и ладно.

      Полозов двинулся вперед, Санин отправился с ним рядом.