Жена-девочка. Майн Рид

назад по коридору.

      На лице ворвавшегося в комнату секунданта было написано, что он принес с собой удивительные известия.

      – Ну как? – спросил Свинтон довольно спокойно. – Что сказал наш приятель?

      – Что он сказал? Ничего!

      – Он обещал послать ответ через друга, я полагаю?

      – Он не обещал мне ничего по одной простой причине: я не видел его!

      – Не видели его?

      – Нет, и вряд ли его увижу. Трус смылся.

      – Смылся?

      – Да! Уехал в Техас!

      – Черт возьми! Мистер Лукас, я вас не понимаю!

      – Что тут не понять? Ваш соперник покинул Ньюпорт. Уплыл вечерним пароходом.

      – Вы соображаете, что говорите, мистер Лукас? – вскричал англичанин, притворно удивляясь. – Определенно, вы несете чушь.

      – Ничего подобного, ручаюсь вам. Клерк сообщил мне, что ваш соперник оплатил счет за гостиницу и уехал на одном из гостиничных экипажей. Кроме того, я встретился с кучером, который отвез этого господина и только что вернулся. Он сказал мне, что подвез Майнарда и помог ему донести багаж до парохода. С ним был еще один человек, с виду иностранец. Можете убедиться сами, сэр, что он уехал.

      – И он не оставил никакого сообщения или адреса, чтобы я смог его разыскать?

      – Ничего, я ничего об этом не слышал.

      – Черт побери!

      А в это время тот, о ком они так возбужденно говорили, стоял на палубе парохода, стремительно рассекающего океанскую гладь, оставляя за собой пенный след. Капитан Майнард стоял на корме рядом с матросами и пристально глядел на огни Ньюпорта, постепенно тающие вдали.

      Он был сосредоточен на одном из этих огней, на том, который мерцал на самой вершине холма – Майнард знал, что это свет южных окон «Океанхауза». Он, конечно, не знал о том, что сейчас говорят о нем в этом улье, иначе он раскаялся бы в своем поспешном отъезде. О том деле, которое позвало его в дорогу, он тоже не думал. Он был грустен и полон сожалений. От этих сожалений его не могло отвлечь даже желание участвовать в священной борьбе за Свободу. Розенвельд, стоявший рядом, заметил тень на лице друга и без труда догадался о ее причине.

      – Ну, Майнард, – сказал он шутливым тоном, – я надеюсь, ты не будешь винить меня в том, что я заставил тебя уехать? Я вижу, что ты кое-что оставил здесь!

      – Кое-что оставил здесь? – удивленно переспросил Майнард, прекрасно понимая, о чем речь.

      – Конечно, оставил! – шутливо продолжил граф. – Разве ты можешь, пробыв в каком-то месте целых шесть дней, не оставить после себя возлюбленную? Ты известный повеса!

      – Ты все неправильно понял, граф. Уверяю тебя, нет у меня там никого…

      – Ну ладно, ладно! – прервал его революционер. – Если даже у тебя была возлюбленная, пусть она останется воспоминанием. Теперь твоей возлюбленной будет сабля. Думай об этом роскошном будущем. В тот момент, когда твоя нога ступит на европейскую землю, ты примешь командование армией студентов! Так решил комитет. Прекрасные товарищи, эти немецкие студенты, ручаюсь тебе: истинные сыновья Свободы – в