Мать и дочь: синхронная любовь, или Французские амуры против американских эротов. Луиза Дегранж

аспирантки, Браун, обожающий холодное светлое пиво и сушеных кальмаров, солидно поправил фуражку.

      – Опять состряпала из хромосом что-нибудь этакое?

      – Не из хромосом, а из генов.

      Глория Дюбуа по привычке хотела было продолжить заумную лекцию о проблемах современных технологий селекции растений, но неожиданно сказала совершенно другое:

      – Вот черт, я, кажется, влюбилась!

      Браун, опешив от девичьих откровений, немного сконфузился.

      – Бывает.

      – Ну, я побежала.

      – Минутку, Гло.

      Браун – торжественно, как при утреннем подъеме флага, – взял под козырек.

      – Желаю крепкой семьи.

      – Спасибо.

      – Ну, разумеется, детишек побольше…

      Глория Дюбуа хотела ответить, что не каждая влюбленность заканчивается бракосочетанием, но промолчала, надеясь на лучшее.

      И как только встревоженная посетительница вступила в пределы цветочного буйства и роскошества, волшебный мир, благоухающий чарующими ароматами, – все нехорошие, скучные, гадкие мыслишки о будущем, все смутные подозрения и житейские гипотезы мгновенно отошли на второй план.

      Глория Дюбуа имела еще одну вескую причину для регулярных поездок в Национальный парк роз.

      У каждого сорта на табличке, кроме названия, указывался и штат, из которого его доставили, а также титулы, награды и полное имя удачливого селекционера.

      Аспирантка, имеющая прямое отношение и к селекции роз, и к истории их разведения, только здесь в полной мере ощущала фамильную гордость.

      Каждый раз Глория Дюбуа как бы заново вспоминала жуткие легенды и горестные были своего знаменитого рода.

      7. Розовый маршрут

      Глория не торопилась в лабораторию.

      Влюбленную аспирантку потянуло к короткой экскурсии по местам селекционной славы предков.

      Глория задержалась у низкорослых кустов, усыпанных миниатюрными алыми цветками.

      Фамильный сорт – «Птит амур», тот самый, из королевского цветника. Людовики да Генрихи, охочие до постельных утех, дарили эти изящные и трогательные букеты новым фавориткам.

      Глория нагнулась к ближайшей розочке, только что распустившейся и еще не познавшей ни ласку осеннего светила, ни трогательность утренней росы, ни шалости дневного ветерка.

      – Представь, я влюбилась в карие глаза, – тихо-тихо прошептала аспирантка, верившая иногда, что растения понимают не только заботу и внимание, но даже и слова, произнесенные как надо.

      В ответ юная розочка многозначительно расправила крайние лепестки, которые, казалось, страстно затрепетали.

      Поцеловав старинную гордость рода Дюбуа, Глория проследовала дальше – привычным, а сегодня необычайно волнительным маршрутом, который она в шутку называла эмигрантским, потому что извилистая дорожка из желтого кирпича вела к первой из французских роз, укоренившейся на Американском континенте.

      Да, однажды парижская удача и преуспеяние закончились – по вине той самой, печально известной Варфоломеевской ночи.

      Глория посторонилась, вежливо пропуская группу экскурсантов, – судя по