Учитель пения. Эмиль Брагинский

Наука людей не губит! Людей губит искусство! Это я вам твердо заявляю, как артист, как человек искусства!

      Соломатин покивал, будто согласен, и полез в карман.

      – Совсем забыл, я вам подарок принес!

      Вешняков насторожился, но лицо у Соломатина было бесхитростное.

      – Позволите?

      И прежде чем Вешняков успел опомниться, он ловко развязал ему галстук, снял и нацепил «бабочку».

      – Вот теперь вы артист, правда, пока еще не народный. Все артисты носят «бабочки». Волосы напомадить?

      – Не надо! – испуганно сказал Артемий Васильевич, не зная, как себя вести.

      – Смотрите, ваша женщина уже дымится, улавливаете? – И Соломатин медленно двинулся к выходу; держался он победителем, но настроение было паршивое.

      А Вешняков испуганно рванул рубильник и содрал с головы клиентки сложное электрическое приспособление. Теперь ее волосы высились замысловатым сооружением под названием «Вечерняя заря». Клиентка выдохнула из легких дым, откашлялась, поглядела в зеркало – и стала счастливой. Женщине для этого так мало нужно…

      Когда Ефрем Николаевич поднимался по школьной лестнице, из двери с табличкой «Заведующий учебной частью» выглянула Наталья Степановна и поманила Соломатина пальчиком.

      – Что ж это вы, Ефрем Николаевич, Андрюшу отпускаете?

      Когда сыплют соль на раны, становится, как известно, больнее, и Соломатин ответил зло:

      – Быстро вам доложили!

      – У вас заготовлен другой солист?

      – Солисты не грибы, их впрок не заготавливают!

      – У нас незаменимых нет! А начиная с сегодняшнего дня время ваших спевок вы согласовывайте с учителем физкультуры! – У завуча был характер, как говорили в школе, не приведи господь!

      – Это еще почему?

      – Я передала ваш зал ему! Он готовит детей к спартакиаде. А я так люблю его штангистов!

      – Как вы можете сравнивать гири и музыку? – возмутился Ефрем Николаевич.

      – Давно собираюсь спросить, – ехидно парировала завуч, – почему это вы приводите на занятия хора вашу личную собаку?

      – Это не личная, а общественная собака! – Соломатин ушел, хлопнув дверью.

      Детский хор обсуждал случившееся, собравшись в зале, где проходили репетиции.

      – Надо пойти, – выкрикнул один из хористов, по имени Шура, – и набить Андрюшке…

      – Спокойно! – прервал Соломатин. – Он тут ни при чем!

      – Что значит «ни при чем»? – не согласился рыжий Федя. – Человеку двенадцать лет, и пора иметь собственное мнение!