Камин для Снегурочки. Дарья Донцова

почву.

      – Таньку-то? А ты кто ей будешь?

      – Ну… в общем, понимаете, мы родственники, дальние. Вот я приехала в Москву, у меня адрес был и телефон, – принялась я придумывать на ходу.

      Зина усмехнулась:

      – А! Значит, не знаешь ничего?

      – Нет.

      – Ленька-то жив.

      – Это кто?

      – Так мучитель Танькин. А Анька преставилась!

      – А она кто?

      – Слушай, – нахмурилась Зина, – какая же ты им родственница, коли никого из своих не знаешь, а? Ну покажь паспорт. Чего вынюхиваешь?

      Внезапно я сообразила, как мне действовать.

      – Ладно, я неудачно соврала, просто мне не хотелось шум поднимать. Меня зовут Глафира.

      – И дальше? – насупилась Зина.

      – Таня Рыкова после суда была определена в нашу больницу, я врач из психиатрической лечебницы.

      Зина заморгала.

      – Да ну?

      – Таня хорошо себя вела, – бодро врала я, – вот я и ослабила за ней контроль, а Рыкова возьми и убеги.

      – Во блин! – всплеснула руками Зина.

      – Совершенно с вами согласна, – кивнула я, – положение ужасное. Очень боюсь за свою карьеру, поэтому о побеге пока никому не сказала ни слова. Главврач в отпуске, но мне надо до его возвращения найти Таню. Честно говоря, я подумала: вдруг она домой пришла? Кстати, нет ли у вас ее фотографии и когда вы видели Таню в последний раз?

      – Давно, – ответила Зина, – я на суд ходила. Уж как мне ее жалко было! Обревелась вся. Сначала, правда, обрадовалась, когда услышала, что ее не на зону, а в дурку сунули, только потом знающие люди объяснили, что лучше в тюрьме сидеть, чем в психушке. Эх, бедная Танька! А гад даже не явился!

      – Кто?

      – Родитель ее, Ленька. Вы вообще чего про нее знаете?

      – Ну, она убила мужчину, Сергея Лавсанова, вроде из-за денег.

      – Ой нет, – затрясла головой Зина, – не так дело-то было, вот послушай.

      Зина всю свою жизнь провела в коммуналке. Квартира небольшая, всего две комнаты, одна принадлежала Рыковым, а другая Кондратьевым. Семьи между собой не конфликтовали. Зина, рано оставшаяся без родителей, работала дворником, Леонид и Анна служили лифтерами. У Рыковых была дочь, Таня, совершенно забитая отцом и брошенная матерью. Зина даже пару раз делала замечание Анне, услышав детские крики, доносившиеся из комнаты Рыковых:

      – Скажи Леониду, что нельзя так ребенка истязать.

      Аня, сама вечно ходившая в синяках, низко опускала голову.

      – Он отец, добра ей хочет, вот и учит.

      «Ученье» Леонид применял лишь одно: ремень. Впрочем, иногда пускал в ход и просто кулак. Таню он лупил за все: за двойки, невымытую посуду, забытый свет в ванной. Дня не проходило, чтобы девочка не получала тумаки, затрещины, оплеухи, тычки. Впрочем, жизнь Ани была не лучше, наверное, поэтому она рано умерла. Леонид остался с дочкой и удвоил «воспитательные» меры. Несколько раз, видя, как Таня смывает в ванной кровь с лица, Зина в негодовании говорила: «Надо немедленно вызвать милицию!» Услыхав гневный возглас соседки, Танюша моментально цеплялась за Зину и умоляла: «Ой, не звоните в отделение. Отца заберут на два часа, отметелят