Скульптор-экстраверт. Вадим Левин

с небольшим. Отнимаем, прибавляем, получаем, что ему к 1914 году было чуть под сто или же за сто лет.

      – Давай забьемся, раз не веришь!

      – Чего спорить. Это простая арифметика. Прибавили, убавили, на выходе получили.

      – Давай спорить!

      Чего только в такие моменты мне от него не доводилось слышать! Вот сказал бы он мне, что вчера вечером летал на луну, даю вам голову на отсечение, поверил бы ему в первый момент… Настолько в своих фантазиях он выглядел правдоподобно, увлеченно и вместе с тем непосредственно. Он в такие минуты верил самому себе…

      – Хорошо, верю. Но скажи мне, mon ami, где Константин Александрович мог увидеть Дантеса?

      – В Ницце.

      – А я думал – в Париже.

      – Нет, Дантес в Париже не жил. Он был не рукопожат…

      – А как это могло произойти, что шли по улице и просто так встретились?

      – Да просто так шли по улице и встретились, а чего здесь такого, чему ты удивляешься?

      – Как чему, Сева? Твой дедушка видел живого Дантеса!

      – Ну и что, подумаешь, мало кого он видел… – и Всеволод продолжил свой рассказ.

      – Александр Адамович прогуливался вдоль набережной со своими детьми – Олей, Колей, Костей. Коля обратил внимание на статного старика с широкими бакенбардами, покрывающими своей сединой, почти что полностью, его щеки, одетого в черный сюртук с выправкой гусарской. Статный старик выхаживал по вымощенной мостовой, выкидывая впереди себя трость. Встречные ему прохожие засматривались на него и расступались перед ним, а после того как он проходил мимо них, оборачивались ему вслед. Коля с Костей, подчиняясь цепной реакции толпы, приостановились и стали разглядывать грозную фигуру. Костя не удержался от вопроса к Александру Адамовичу:

      – Папа, а кто это. Почему на него все оборачиваются? Александр Адамович вместо ответа немного улыбнулся и многозначительно произнес:

      – Погиб поэт, невольник чести, пал, оклеветанный молвой, с свинцом в груди и жаждой мести! Чьи это стихи, дети?

      – Ю. М. Лермонтова!

      – А про кого?

      – Про А. С. Пушкина!

      – Правильно. А кто на дуэли убил А. С. Пушкина?

      – Жорж Дантес!

      – Дети, вот этот старик и есть не кто иной, как сам Дантес!

      – Тот самый?!

      Оленька перестала подпрыгивать на одной ножке вокруг папа. Испугалась, спряталась и ухватилась за него…

      – Папа, а за что Пушкин Дантеса на дуэль вызвал? – Спросила почти шепотом Оля.

      – За нанесенное ему оскорбление, Оля…

      В это время приличествующий, статный и заслуженный в своем роде старик, на голове коего водружался черный цилиндр, поравнялся с семьей Бояриновых… Поравнялся и прошел мимо них, словно проплыл, цепляясь при ходьбе своей изящной тросточкой за мостовую. От него повеяло холодом, он был словно весь соткан изо льда. Оленька обернулась:

      – Оля, не выказывай вида, это неприлично!.. – Александр Адамович сделал дочке замечание.

      В ответ на это Оленька ухватилась за руку