Прости за любовь. Таня Винк

Понимаете, что к ней надо относиться иначе?

      – Я ей хорошо платила.

      – Оно и видно!

      – Слушайте…

      – Это вы послушайте! – рявкнул Сердюк. – Вы войну видели?

      – При чем тут война? – растерялась Федченко.

      – При всем! Шумейко видела войну не по телевизору. Ей всего-то двадцать семь, а вы на нее посмотрите! Как вы думаете, гражданка Федченко, отчего она такая тощая и страшная, а? От хорошей жизни? Бессердечная вы, гражданка Федченко! – в сердцах сказал он и повернулся к Диме. – Гражданин, как ваша фамилия?

      – Хованский.

      – Вот что, гражданин Хованский, вы будете свидетелем, и вы, граждане, тоже, – Рудько обвел взглядом толпу. – Речь идет о причинении гражданкой Федченко материального ущерба гражданке Шумейко.

      Толпа рассосалась за считаные секунды. Осталось трое особенно любознательных, в том числе женщина с колбасой.

      – Какой материальный ущерб?! – воскликнула Федченко, в поисках поддержки окидывая взглядом оставшихся. – Нет тут никакого ущерба!

      – Как это нет? – встрял Дима. – А где второй сапог?

      – Да разве это сапоги?! Я ей сто раз говорила, новые надо купить, а она куда-то деньги девает.

      – Может, на наркотики? – Рудько прищурился.

      – Не-е, что вы! Я б наркоманку в дом не пустила. Я их знаю…

      – У нее есть родственники?

      – Какие-то есть.

      – Как это какие-то?

      – Ну, она с кем-то разговаривала по телефону, но очень тихо, из своей комнаты. – Напрягшись, Федченко выпучила глаза. – Я вообще-то не привыкла интересоваться жизнью прислуги. – Она передернула плечами и искривила губы в подобии улыбки.

      – Не привыкли интересоваться жизнью прислуги? – многозначительно переспросил Рудько.

      – Ну да… – Женщина переводила заискивающий взгляд с одного полицейского на другого и притопывала, будто ей надо было в туалет. «Хвостом вертеть» она уже перестала. – Прошу вас, не надо протоколов… – Она выдавила скупую слезу. – Я сейчас все соберу…

      – Давайте, собирайте, – процедил сержант, с презрением глядя на дамочку. – Будете мне показывать. Я составлю опись имущества. – С этими словами он открыл папку. – У Шумейко были деньги?

      – А я откуда знаю?!

      – Сердюк, спроси Шумейко, если она в себе… У нее деньги есть?

      Сердюк вернулся через минуту.

      – С ней нет, а в квартире есть. Она даже в свою комнату не смогла войти. Сказала, что в тумбочке осталось две тысячи шестьсот сорок гривен и Федченко ей должна еще тысячу пятьдесят.

      – Это верно? Вы должны Шумейко тысячу пятьдесят гривен? – спросил Рудько у хозяйки.

      Та кивнула.

      – Добавите шестьсот гривен на чистку вещей.

      – Да вы что, эти тряпки ни одна химчистка не возьмет!

      – И еще дадите на новые сапоги, если второй не найдете. Иначе протокол и суд!

      Федченко поджала губы и пошла собирать то, что осталось. Подошел врач скорой помощи:

      – Вроде цела, укольчик сделали, успокоили, но проблема все-таки есть.

      – Какая?

      Врач