Убырлы. Шамиль Идиатуллин

ленивый такой шаг. Как большая, важная и страшно занятая барышня, которой абсолютно все равно, куда срывается ее нескладный абыйка и насколько она остается в чужом доме. Молодец девка.

      Я протиснулся мимо Гуля-апы, сказал «Дильк, ну пока» и неловко чмокнул сестру в макушку. Она тоже неловко облапила меня, тут же отошла и потащила с себя куртку. Гуля-апа смотрела на нас с удовольствием, а Самирка из-за угла – с нетерпением. Он Дильку обожал. Идти уже, что ли, подумал я нерешительно. Время утекало как песочек по сорванным ногтям. Дилька, не оборачиваясь, махнула мне рукой и сказала «Пока!»

      Я кивнул и побежал – не к лифту, а по лестнице. Надо было торопиться.

      Меня ждал Леха.

      Я же не знал, что он впрямь ждет. И не один ждет. Не знал, а должен был знать, урод безмозглый.

      Звонить Лехе в дверь я не стал – то ли заметил чего, то ли запах почуял. Из запертой-то двери запах слабее вытекает, а тут на полпролета вниз старым кострищем несло. Дверь в самом деле была прикрыта, но не заперта. Я раскрыл ее и прищурился в темный коридор. Пахло костром и мусором. Как у нас, короче.

      Устал я от этого запаха, или просто нервы кончились. Вместо того, чтобы красться, окликать и чутко вертеться по сторонам, заранее оценивая опасности, я сжал кулаки и потопал, не разуваясь.

      У Босенковых, как и у Гуля-апы, была двушка, хоть и другого проекта, со здоровенной кухней и неправильной формы залом. С кухни разило гадостно, а в зале было слишком светло, поэтому я побежал в Лешкину комнату. И застыл на пороге.

      Там было пусто и прибрано – кровать заправлена, пол чистый, все такое. На этом фоне раздолбанный монитор в верхнем ящике стола особенно пугал. Его будто о косяк со всей дури шарахнули и, обрывая провода, сунули в стол – насколько влез. Влез не особо.

      Я огляделся, подумал и все-таки шагнул вперед. Видно было, что в комнате никого, ни под столом, ни под кроватью, но нельзя же не поглядеть за занавесками и в шкафу. Вот ведь дурь какая. Ну, поглядел. Зашел в зал, в туалет и ванную. Свет там, кстати, нормально включался, и было чисто, хоть и со странностями – например, в ванну разбили горшок с кактусом – как яйцо в сковороду, – унитаз был заткнут несколькими рулонами туалетной бумаги, а стол в зале аккуратно перевернут вверх ножками. Одни волосок к двери лепят, чтобы чужака отследить, а другие, получается, вот так, подумал я, малость дурея, и отправился смотреть, что же творится на кухне.

      На кухне ничего не творилось. Там сидели Босенковы в полном составе. Молча и неподвижно.

      Окно было плотно зашторено, но занавески на кухне были, как положено, легкими и тонкими. Свет все равно просачивался угловатым пятном. Поэтому, наверное, стол был отодвинут почти к холодильнику, и дядя Вадим сидел за ним боком к двери. Тетя Лена сидела с другой стороны, а Леха – на стуле, вдвинутом в нишу между холодильником и кухонным гарнитуром. Одеты все были по-домашнему, сидели в одинаковых позах, с обвисшими