Черный русский. История одной судьбы. Владимир Александров

Нью-Йорка в Лондон, он был молод, имел устремления, хотел повидать мир. Сейчас же ему было сорок семь, он потерял в России больше, чем зачастую многие вообще когда-либо мечтали иметь, и едва ли его уже было способно удивить что-нибудь из того, что жизнь могла ему еще преподнести. Наконец, он покидал Одессу спустя почти двадцать лет после того, как прибыл в Россию, в страну, столь же неведомую для него тогда, как теперь – Турция.

      В одно мгновение большинство беженцев на борту «Императора Николая» стало бездомными бедняками, плывущими в неизвестное будущее, и условия на борту лишь усугубляли эмоциональное страдание многих из них. Корабль был построен незадолго до войны и рассчитан на комфортную перевозку 374 пассажиров; сейчас же он был набит до отказа 868 беженцами. За исключением нескольких богатых людей, занявших отдельные каюты, почти для всех условия были крайне тяжелы. Пиктон Багге, британский атташе, сообщивший Дженкинсу об эвакуации, тоже находился на корабле; он был потрясен жестокостью французов, особенно по отношению к беззащитным русским, не находящимся под протекцией дипломатов:

      Грязь на борту была практически неописуемая, и ничего нельзя было получить кроме как за деньги. Стакан воды, к примеру, стоил 5 рублей. Мужчинам для мытья приходилось тянуть ведра из моря, а женщины платили по 25 рублей за то, чтобы пойти помыться в каюту. <…> С ними французы особенно старались обойтись похуже, обидеть их; неприязнь, нараставшая во время французской оккупации Одессы, сменилась настоящей ненавистью.

      Даже несмотря на то, что Дженкинс был на борту другого корабля, Фредерик и его семья находились под официальной американской защитой и поэтому, наверное, были отчасти избавлены от неприкрытой жестокости, которой французы подвергали других. И все же поездка не могла быть легка, особенно для Эльвиры и мальчиков.

      После примерно сорока часов пути, вечером 7 апреля, «Император Николай» вошел в Босфор – узкий пролив, разделяющий Европу и Азию, – и стал на якорь в нескольких милях к югу от Черного моря, возле Каваки, небольшого городка на азиатском берегу, теперь называемого Анадолу Кавагы. Над местностью тогда, как и сейчас, возвышались развалины древнего замка, у которого на европейской стороне был двойник, столь же разрушенный. Загадочные памятники византийского и генуэзского прошлого – первое, что увидели пассажиры «Императора Николая», и это сразу позволило им понять, как далеко от дома они оказались. Ночью пришли и другие корабли из Одессы, к утру их было полдюжины, и все были под отказ набиты эвакуированными.

      Беженцы прибыли туда, где надеялись быть в безопасности, однако там они обнаружили, что страшное испытание еще не окончено. Французские офицеры поднялись на борт «Императора Николая» и расставили повсюду сенегальских часовых. С пассажирами обходились как с заключенными; им приказали высадиться с судна, чтобы на суше подвергнуть их медицинскому обследованию и карантину. Поскольку в Одессе была эпидемия тифа и вши