Танго блуждающих (сборник). Жанна Ложникова

тайной радостью и явной тревогой. Вот все, что отчетливо помнил Червяк из того вечера, то, что случилось после признания, превратилось в размытую картину – краски и звуки смешались. Он уже не слышал Аннушку, но чувствовал ее злобу, ее звериную злобу. Он видел слезы Сани. И еще ясно чувствовал, что его бокал, его жизнь треснула, и сквозь эту трещину медленно сочится золотистое шампанское. Капля за каплей он терял смысл, смысл жизни. Он пытался оставить в бокале хоть каплю, что-то говорил Аннушке – бесполезно.

      Саня выбежала из прихожей, рыдая…

      Он не помнил, как пришел домой, он чувствовал, что бокал пуст, – шампанское обожгло душу, и та корчилась в агонии.

      – Митя!

      Оглянулся. На пороге Саша, косы растрепались, глаза влажные горят.

      – Это правда? – подошла ближе, заглядывая в глаза.

      – Да, я люблю тебя.

      – Я тоже…

      Нежные тонкие пальцы коснулись его волос и заскользили вниз по щеке, он припал к ним губами.

      – Давай уедем из этого ада… – зашептал он, целуя ее руки, – здесь все злые, чужие нам… уедем и поженимся в К-нске.

      – Нет, Митя, я не могу. Не могу без ее согласия. Надо подождать.

      – Ждать… – повторил он глухим голосом. – Я не могу ждать. Я скоро должен уехать… – поморщился, будто съел что-то кислое, – неужели ты не видишь, что она никогда не даст согласия?

      – Почему ты не хочешь остаться здесь?

      – А что это изменит?

      – Ты боишься?

      Грустная улыбка мелькнула на его губах, он отпустил ее руки и отошел к окну:

      – Я боюсь пустоты, застывших форм, жизни, лишенной смысла.

      – Смысла? Но разве смысл твоей жизни не в том, чтобы учить детей здесь?

      – Возможно, но я вижу его в другом.

      – В чем?

      – В ком… – посмотрел ей в глаза. – В тебе.

      – Во мне, – длинные ресницы скрыли бархат глаз. – Но я не могу бросить ее одну… не могу так поступить с ней.

      – Тогда… Тогда для нас обоих будет лучше расстаться.

      – Расстаться, – тихо повторила она.

      – Да, ты видишь, я хочу поступить как честный человек, но мне не дают этого сделать, а прятаться и скрываться, делать что-то исподтишка, не в моих правилах.

      – Ты уйдешь?

      – Да, я не вижу причины остаться. Нам даже нельзя быть друзьями. Прости меня и пойми, – он взял ее за руку.

      – Да-да, я все понимаю… – медленно произнесла она.

      – Прощай.

      – Прощай, – задрожали слезы в глазах, пелена скрыла его лицо.

      Ушла. Тишина. Капает вода из крана. Сел на кровать, включил телевизор.

* * *

      Рассвет улыбался сонной реке, а она блистала в ответ тысячью улыбок. Природа дышала спокойно и мирно, зачарованно глядя вокруг. Все так резко переменилось, очистилось от грязи прошлого дня и от мрака ночи. Дышалось легко и свободно. Нарзаныч удивился прелести утра. Сколько раз он встречал рассвет, но никогда не замечал его очарования. А тут будто прозрел! И душа поет!

      – Эй, Червяк! – крикнул он вдруг, – Червяк, смотри как хорошо-то!

      Он