Оранжевая смута. Василий Варга

трибуне, наводя на слушателей страх, Тянивяму плохо выговаривает слова, а Школь-Ноль переливает из пустого в порожнее. Прицепился к Яндиковичу за то, что тот майор, и долдонил целый час об этом. Да пущай хоть енерал, какая разница, лишь бы мы победили, правда, дорогой?

      – Истинная правда. Я когда выступаю, стараюсь не в бровь, а в глаз.

      Одарка допивала третий бокал шампанского, а он еще и рюмку не опрокинул: знал за собой слабость. Если переберет, станет негодным как мужчина и Одарка будет всю ночь плакать, утверждая, что он разлюбил ее совсем.

      16

      Юрий Анатольевич проснулся в пять утра и тут же обнаружил, что пижама влажная и следы этой влаги расположились небольшими кружочками на простыне. Это бы еще ничего, но тут же он прислушался к биению сердца, а оно колотилось, будто он только что трусцой преодолел трехкилометровое расстояние и приблизился к финишу. Правый бок онемел, и по телу бегали мурашки. Но он обрадовался, что проснулся и перед ним возник реальный мир, а не тот, в котором он пребывал во сне. А сон был такой яркий, но такой дурной, а точнее ужасный – не выразить словами. Он куда-то бежал с группой вооруженных людей, своих единомышленников-бандеровцев, через леса и болота в погоне за москалями до тех пор, пока сами не попали в подземелье. Их туда заманили москали своей хитростью и изворотливостью. К тому же один москаль без усов погрозил ему пальцем и громко произнес: своих предаешь? Но из этого подземелья, в котором шипели змеи, был выход, поскольку москали словно испарились – никто не сделал ни одного ответного выстрела, никто не произнес: братцы, не убивайте, мы ваши братья, давайте прекратим, наконец, вражду. Все единомышленники Юрия Анатольевича палили из всех охотничьих ружей и даже из автоматов, а потом стрельба прекратилась. Только один депутат Верховной Рады из Львова Дьяволивский оказался рядом со связанными руками, без штанов и с оторванным членом, который, очевидно, москали сунули ему в пасть, потому что он только мычал.

      – Выплюнь эту гадость! – закричал Курвамазин. – Что с нами, где мы?

      Дьяволивский снова стал мычать, а потом начертил на стене кровью, сочившейся из пальца: незалежность! И тут же исчез. Юрия Анатольевича обуял страх. К тому же он услышал шипение змей. Одна змея уже начала ползти по спине, а шипение усиливалось по мере того, как она приближалась к уху.

      – Помогите! Спасите!

      Только тогда Одарка, не порывая со сном, толкнула его локтем в печенку, и он проснулся. Некоторое время он верил, что москаль его ударил прикладом в область печени, потому что Одарка продолжала храпеть как ни в чем не бывало. Но потом все же, по мере того как реальный мир начал проникать в его сознание, он пришел к выводу, что никаких москалей нет и не могло быть, а удар в печень он получил сам: при повороте ударился об острый локоть Одарки.

      – Ах ты, Господи Боже, экий страшный сон ты мне послал. Нет ли здесь какого тайного предзнаменования? Конечно, я понимаю, что великим людям часто снятся дурные сны. Но… москали все же бежали от нас, мы их преследовали. Но почему мои единомышленники –