Жаба с кошельком. Дарья Донцова

что Александр Михайлович мигом вызвал «Скорую», – вздохнула Ольга, – пролежи мы там часок-другой, могли бы и умереть!

      Я испугалась:

      – Да ну!

      – Запросто, – «успокоила» меня Зайка, – нам просто повезло, что Дегтярев ездит со скоростью сорок километров в час, он увидел нашу машину и мигом сориентировался.

      – Муся, – завопила Маня, врываясь в палату, – ты такая страшная!

      Зайка фыркнула и отвернулась к стенке.

      – Как ты себя чувствуешь? – спросила я.

      Маруська радостно ответила:

      – Нормально!

      – Но ты же тоже ела торт!

      – И ничего, – бодро констатировала Манюня, – ни я, ни Кеша, ни Дегтярев не заболели.

      Ну в отношении мужчин ничего удивительного, ни тот, ни другой не любят сладкое и едва прикоснулись к кремово-бисквитному безумию. Но Машка! Она на моих глазах без всяких угрызений совести и стонов по поводу калорийности продукта схавала треть тортика.

      – Зараза к заразе не пристает, – ожила Зайка, – тебя, Маня, ничто не берет!

      – Так бывает, – принялась отбиваться девочка, – нам тут доктор объяснил, случается порой: оба ели творог, так один умер, а второй даже не чихнул, просто краешек испорченный был. Мне достался кусок со свежими сливками, а вам с тухлыми. Скажите спасибо, что живы остались, вот…

      И она осеклась.

      – Что «вот»? – насторожилась я, чувствуя, как к спине снова подкрадывается озноб. – Ты о чем?

      – Ерунда, – слишком быстро и весело затарахтела Манюня, – просто я имела в виду, хорошо, что вы не умерли…

      – Маня, – велела Зайка, – а ну говори, что стряслось.

      – Ничего!

      – Не ври.

      – Ей-богу.

      – Лжешь!

      Маруська покраснела.

      – Ну… Андрюша… дядя Андрей.

      – Что с ним? – подскочила я.

      – Того…

      – Чего?

      – Того самого…

      – Марья, – обозлилась Ольга, – а ну хватит кота за хвост тянуть. Что с Литвинским?

      – Он умер, – брякнула девочка.

      – Как? – заорали мы.

      – Отравился, – со вздохом пояснила она, – как и вы, тортом. Только Вика сразу не поняла, в чем дело, решила – сердечный приступ, дала ему нитроглицерин, уложила в кровать, ну а когда Андрюше совсем плохо стало, вызвала «Скорую». Но машина застряла на МКАД, там авария приключилась, вот она и задержалась, приехала поздно, Андрюша уже умер.

      – Не может быть, – прошептала я, – не может быть.

      Машка удрученно замолчала.

      – Как же так? – пролепетала Зайка. – Как – умер?

      Манюня зашмыгала носом, и тут в палату вошел молодой, очень серьезный доктор и приказал:

      – Посторонних прошу удалиться, у нас тихий час.

      – Это моя дочь, – сказала я.

      – Все равно посторонняя, – не дрогнул врач, – завтра поболтаете.

      Через неделю нам с Зайкой стало совсем хорошо, и Кеша привез нас в Ложкино.

      – Одно радует, – констатировала Зайка, оглядывая себя в большом зеркале, которое украшает холл в Ложкине, – я наконец-то потеряла те три кило, которые мешали