Как стать контрабандистом 3. Транзит. Арест Ант

его картонный арбуз ботву лепят.

      – А ты кто? Железный Феликс?

      – Sulev. Слышал?

      – Ну-у-у, – уважительно протянул я, – SULEV. Конечно, слышал. Ты здесь что, механиком устроился?

      – Каким, к чертям собачьим, механиком?

      – SULEV. Super Ultra Low Emission Vehicle. Навороченные тачки со сверхнизким выбросом вредных веществ. Клёвая разводка для разных жирных бобров. Ты же этим занимался?

      – Ты чё в натуре гонишь? У меня на торче бабло столбом стояло. Захомутали. Мокруху три года вкосую штопали. А… – он махнул рукой, – У меня почти десять лет была своя сеть по торговле синтетикой… синтетическими наркотиками. Потом вот арестовали. Пытались повесить на меня убийство одного должника. У него папаша оказался очень большой шишкой. А сейчас, как видишь, пока жду решения суда, каптёркой заведую. Сулев это моё настоящее имя. В Союзе погоняло было Бешенный Француз.

      – Меня Дмитрием кличут. Погоняла никогда не было. Ты извини, но я уже привык, что финны как видят, так и читают. Peugeot – Пеугеот, а не Пежо, Renault – Ренaулт, а не Рено. Думал и SULEV погремушка из этой же серии.

      – Да, финны они все такие.

      – Подожди, а ты сам из каких будешь?

      – Чистокровный эстонец.

      – Офинаревший? В смысле с финским паспортом?

      – Нет, с испанским.

      – Прикольная фишка. Эстонский drug dealer с испанским паспортом в финской тюрьме, да ещё и с советским погонялом. И при этом ты выглядишь как вылитый польский дворянин Feliks Dzierżyński. Чудны дела твои, Господи!

      – Ты, что поп?

      – Да нет, просто оброс сильно. Полтора месяца лаперовался в полицейском СИЗО. Но крестик ношу.

      – Тебя на границе взяли?

      – Дома.

      – Сам из Лаппеенранты?

      – Из Ванты.

      – Наркотики, спиртное или сигареты?

      – Сигареты. Но вообще-то совсем даже не мои.

      – Бывает. Ладно, потом поговорим. Тебе бельё нужно?

      – И постельное и нательное. Дай сразу пару смен. Хоть от грязи окончательно отмоюсь.

      – Зимняя верхатура нужна?

      – А что можешь дать?

      – Перчатки, шапочка, свитер, куртка. Кроссовки не бери, они местные. Ноги испортишь. Да и перчатки остались все дырявые.

      – Давай всё, что можно носить. А не знаешь, где здесь разрешено стирать?

      – Грязное бельё складываешь в пакет, разборчиво пишешь фамилию или номер и свою камеру. Потом либо сам сюда приносишь, если охрана разрешит, либо с оказией передаёшь. Имя моё запомнил?

      – Запомнил. Сулев. Су-Лев, Лев реактивный, Jet Lion, почти Jet Li. Теперь точно не забуду.

      – Что-то ты заговариваешься. Не назови потом как-нибудь МИГлев или ЯКлев. Осерчаю, – он подмигнул, – Не дай повода навесить на меня реальное обвинение. А то будет у моего лепилы счастье. Мокруха за чернуху. Ваша русская шутка юмора, – он грустно вздохнул, – Знаешь, а я после Горбачёва почти всю русскую тюремную музыку напрочь позабыл.

      – Да нет, шутка почти удалась. Наши журнашлюги-три-пера её бы уж точно оценили.