Карма. Кэти Остлер

ction>

      Джону Пирсу

      Если я погибну сегодня, каждая капля пролитой мною крови послужит на благо Индии.

Индира Ганди

      Не дай себя обмануть иллюзорности мира, о Азад, ибо всё, что ты видишь и слышишь, – всего лишь ячейки в сетях твоей мысли.

Азад, индийский поэт-мистик

      Дневник Майи

      28 октября 1984

      Новенький дневник

      С чего начать.

      Щелк.

      С. Чего. Начать.

      Щелк. Щелк. Щелк.

      Как приятно пощелкивает шариковая ручка.

      Щелк. Щелк. Щелк. Щелк. Щелк. Щелк.

      Начну с даты:

      28 октября 1984 года.

      Теперь место:

      в небе надо льдами.

      На высоте тридцати семи тысяч футов, как говорит пилот.

      А если точнее?

      На какой широте и долготе?

      Это Канада или Гренландия исчезает из вида там внизу, похожая на гигантское тонущее сердце?

      Садится сейчас солнце или встает?

      Его золотые лучи прорываются ко мне с просторов Индии.

      Ну и где же я?

      Наверно, нигде.

      Где-то между прежней и новой жизнью.

      Обращение

      К дневнику нужно как-то обращаться. У меня обращение будет начинаться с ласкового Милый или Милая.

      Дальше имя – того, кто станет моим слушателем.

      Анна Франк называла свой дневник Китти. Я думала сначала, что в честь кошки, с которой ей пришлось расстаться.

      Но оказалось, это просто имя. Можно было бы назвать дневник Дымком – так зовут моего кота, который остался дома.

      Но у него слишком тусклые глаза. Нельзя же поверять свои мысли желтым ирисам и пятнистой шкуре. К тому же мой кот вечно таскает в зубах убитых зверушек.

      Месяц назад я назвала бы дневник именем Хелен. Так зовут мою единственную подругу. Елена Эльсинорская, – шутили мы с ней. – Вот этот лик, что тыщу тракторов гнал в дальний путь[1]. Но даже в глуши вроде нашей красивая никогда не поймет одинокую.

      Мне вспоминается Майкл.

      (Я ничего не могу с собой поделать.)

      Он сидит в классе позади меня. У него голубые глаза. И совсем светлые волосы. Идеально ровные белые зубы прикусывают нижнюю губу. Прямо вылитый ангел. Представляю, как бы я записала в дневнике:

      Милый Майкл,

      я лечу и думаю о тебе. Я вспоминаю, как ты схватил мою косичку и обмотал себе вокруг шеи, как черную атласную ленточку. Ты притянул меня к себе, мы оказались щека к щеке, и ты спросил: кто ты такая? Я кожей почувствовала твое дыхание. А когда ты куснул мою косичку, я подумала, что сейчас умру. Так приятно. Так стыдно. Твои губы.

      Касаются меня.

      Но ведь нельзя в дневнике обращаться к мальчику, даже если он

      тебе очень нравится.

      У меня на шее черная змея! – кричал Майкл. – Она меня задушит! Все, кто был в школьном коридоре, смотрели на нас. И смеялись. Майкл притворялся, что сражается с моей косичкой, пока я наконец не поскользнулась и не упала – прямо на него. Мое сари начало разматываться, как будто это я сама рассыпа́лась на кусочки.

      Нет, к мальчику обращаться нельзя, даже если тебе кажется, что

      ты в него влюблена.

      И совсем уж нельзя, если он влюблен в другую.

      Милый дневник

      Так обращаться к нему проще всего. Безымянный наперсник. Ясно и передает нужный смысл.

      Но что толку записывать на бумаге очень личные слова, если они никому не адресованы? У них должен быть слушатель.

      Самый преданный друг, как говорила Анна.

      Да. Друг. Теперь мне всё понятно.

      Я вывожу букву М. Четыре черточки. Два горных пика.

      Потом идет буква а, строчная, самая нужная гласная.

      Дальше я собираюсь написать т и вторую а.

      И получится слово, которое мне нужно.

      Мата.

      Так я зову свою маму.

      Но тут рука – или мысль? – будто поскальзывается. Она неожиданно выводит две совсем другие буквы.

      Майя.

      Этим именем меня зовет только мама.

      А ручка дальше пишет на белом листе.

      Помни. Помни, что я тебя люблю.

      Призрак

      Неужели мертвые могут говорить? Обращаться к живому с помощью его же руки

1

Шутливо переиначенные слова из трагедии Кристофера Марло «Трагическая история доктора Фауста» (1589). При виде Елены Троянской Фауст восхищенно произносит: «Вот этот лик, что тысячи судов гнал в дальний путь…» (перевод Н. Н. Амосовой). – Здесь и далее примеч. пер.