Пирамиды. Терри Пратчетт

их стремятся к нулю.

      В такие минуты наилучшим утешением служит религия. Теппик повернулся и взглянул на солнце, медленно выплывающее из-за гряды рассветных облаков.

      Посреди солнца виднелось маленькое пятнышко.

      Покойный царь Теппицимон XXVII открыл глаза.

      – Я летал, – еле слышно шепнул он. – Помню, как упруго несли меня крылья. Но что я делаю здесь?

      Он попытался встать. Чувство навалившейся сверху тяжести внезапно отпустило, и он легко, почти без усилий поднялся на ноги. Потом взглянул вниз – посмотреть, в чем дело.

      – Ого!

      Культура речного царства многое могла поведать о смерти и о том, что случается после. И наоборот, о жизни она мало что могла сказать, рассматривая ее как неуклюжую и обременительную прелюдию к главному событию, как вступление, которое надо преодолеть побыстрее и со всей возможной учтивостью. Одним словом, фараон быстро пришел к выводу, что в данную минуту он мертв. Немалую роль в этом решении сыграл вид его искалеченного тела, валяющегося на песке внизу.

      Все вокруг подернулось серой пеленой. Пейзаж выглядел призрачно – так, словно сквозь него можно было пройти. «Разумеется, – подумал Теппицимон, – скорее всего, я это смогу».

      Он потер свои теперь уже потусторонние ладони. Так вот оно. Вот где начинается самое интересное; вот где начало настоящей жизни.

      – ДОБРОЕ УТРО, – произнес голос у него за спиной.

      Царь обернулся.

      – Приветствую, – сказал он. – Ты, наверное…

      – СМЕРТЬ, – ответил Смерть.

      – А я-то думал, что Смерть является в образе огромного трехглавого скарабея, – удивился царь.

      – ЧТО Ж, ТЕПЕРЬ ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО ЭТО НЕ ТАК, – пожал плечами Смерть.

      – А что это у тебя в руке?

      – ЭТО? ЭТО КОСА.

      – Странная штука, верно? Я думал, у Смерти с собой Цеп Милосердия и Серп Справедливости.

      Смерть задумался.

      – И ГДЕ ОН ЭТО ТАСКАЕТ? – спросил он наконец.

      – Кто таскает?

      – МЫ ДО СИХ ПОР ГОВОРИМ ОБ ОГРОМНОМ ЖУКЕ?

      – Ах да. В зубах, полагаю. Но мне кажется, что на одной из фресок во дворце у него есть руки, – неуверенно сказал царь. – Действительно, звучит несколько глупо, если кому-нибудь рассказать. Огромный жук, да еще с руками. И с головой ибиса, насколько помнится.

      Смерть вздохнул. Он не был творением Времени, и потому прошлое и будущее для него не существовали, однако раньше он пытался представать в том виде, в каком его желал видеть клиент. Что было весьма обременительно, поскольку клиент, как правило, никогда не знал, чего хочет. И тогда Смерть решил: так как никто заранее не планирует свою, вернее, своего, Смерть, ему вполне можно являться в старом черном балахоне с капюшоном, в таком привычном и удобном, который везде охотно принимают, как кредитную карточку лучшего банка.

      – Как бы там ни было, – сказал фараон, – думаю, нам пора.

      – КУДА НАПРАВИМСЯ?

      – А разве ты не знаешь?

      – Я ЗДЕСЬ ЛИШЬ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ПРОСЛЕДИТЬ, УМЕР ЛИ ТЫ В ПОЛОЖЕННЫЙ